Адъютант его превосходительства. Том 2. Книга 3. Милосердие палача. Книга 4. Багровые ковыли

Слащев подумал: вот теперь бы к порядком обескровленной Тринадцатой дивизии добавить две сотни остававшихся в резерве конников да перебросить сюда еще хотя бы один полк из Тридцать четвертой — и можно идти на Каховку. Отбить ее у красных и затем полностью очистить Правобережье! Хоть и мало оставалось людей у генерала, но настроение у всех было боевое, и это надо было использовать.

Он велел отыскать Барсука-Недзвецкого, который носился от одной батареи к другой, и приказал ему собирать артиллерийский кулак, а сам за ночь переформировал части, позвонил в Чаплинку, где стояли в резерве на случай прорыва к Перекопу два старых английских танка, оставшихся от времен дружбы с Великобританией, и попросил господ танкистов (с ними, как моряками, следовало разговаривать вежливо, по имени-отчеству) подать машины на плацдарм. От Чаплинки сюда было почти сорок верст. Для медлительных сухопутных дредноутов «Марк-четыре» это был восьмичасовой путь — если не случатся поломки.

Блюхер не случайно не вводил в штыковой бой полновесные бригады, ограничившись кровопролитной дуэлью, которая не выявила победителя, потому что никто не бежал.

Большая часть красноармейцев Пятьдесят первой дивизии, сбросив кумачовые рубахи, копала вокруг Каховки окопы и ставила проволочные заграждения, безжалостно вырубая сады, чтобы вытесать колья. Осмотрительный Михаил Иванович Алафузо, осознав, что к Перекопу пока не прорваться, а погубить войска и потерять все — весьма вероятная перспектива, решил довольствоваться меньшим, но ощутимым результатом.

Еще ведя многочасовой бой со Слащевым, он задумал создавать и укреплять пресловутый Каховский тет-де-пон, предмостное укрепление, которое было настолько обширно, что могло называться настоящим плацдармом. Это требовало участия тысяч красноармейцев, которых пришлось оставить в тылу, не вводить в сражение. Уступая Слащеву поле боя, Алафузо сохранял для красных важнейшую часть этого поля.

Белый генерал в пылу и дыму сражений не заметил того, что творилось вокруг Каховки.

Командующий Правобережной группой Роберт Эйдеман стиснув зубы и хмурясь, утвердил план, предложенный Алафузо. Эйдеману тоже грезились после удачных переправ, когда белые заметались, не зная, где будет нанесен основной удар, большая победа и марш к Перекопу. Эйдеман согласился потерпеть. Он знал: Каховка еще проявит себя[45].

Тет-де-пон и днем и ночью укрепляли сотни саперов и тысячи красноармейцев Блюхера под командованием сорокалетнего гения инженерного дела Дмитрия Карбышева, строившего незадолго до Великой войны Брестскую крепость. Учитель Карбышева, престарелый Константин Иванович Величко, создававший еще укрепления Порт-Артура, бывший генерал-лейтенант фортификации, а ныне начальник инженерной службы фронта, приезжал посмотреть на замысел ученика, проверил чертежи и схемы. Константина Ивановича по понтонному мосту привезли на место работ. Поддерживая под руки, провели по вздыбленной земле, все показали. Бывший генерал крепостных дел работы одобрил:

— Недурственно…

Что у него на экзаменах в Николаевскую инженерную академию некогда означало высший балл.

Зигзагообразные окопы полного профиля сооружались в три ряда, с огневыми площадками, щелями, блиндажами и нишами. На танкоопасных направлениях в землю вкапывались полковые пушки. Три ряда колючей проволоки («шахматная» оплетка, а не примитивный забор) прикрывало окопы на всем их протяжении. Создать такие укрепления менее чем за трое суток — египетский труд рабочих и высочайшее искусство инженеров.

«Недурственно».

Созданием артиллерийской обороны руководил сам Грендаль. Его заместитель, двадцатисемилетний артиллерист Леша Благодатов, потомственный военный, выдающийся математик, в две бессонные ночи, протирая слезящиеся от слабого света керосиновых ламп глаза, составил планшет массированного артогня по важнейшим целям — труд, в обычное время занимавший недели и требующий участия дюжины спецов.

На плацдарм для непосредственной артиллерийской борьбы пошли двадцатидвухлетние командиры дивизионов, корифеи огневого боя Леня Говоров, бывший «констапуп»[46], и Коля Яковлев — «михайловец», лучшие из лучших в Тринадцатой армии.

Не дожидаясь танков, Слащев решил на плечах отступающего противника ворваться в Каховку, используя то обстоятельство, что тяжелая артиллерия с правого берега не сможет ему препятствовать из опасения поразить своих. Он отыскал Барсука и велел ему сосредоточить у Каховки всю артиллерию, какую только возможно. Аандуладзе со своим офицерским полком, получив все имевшиеся у Слащева резервы, атаковал каховский плацдарм уже почти в темноте. Генерал надеялся, что утомленные многочасовыми боями и расстроенные поражением красные не выдержат последнего отчаянного натиска слащевцев и покинут левый берег Днепра.