Адъютант его превосходительства

Когда Микки вышел, Кольцов достал из кармана портсигар и нервно закурил. На лбу его блестели студёные бисеринки пота. И опять новое волнение: Микки слишком долго не возвращается из аппаратной, что бы это значило? Наконец Кольцов услышал его шаги.

— Ну что там?

После паузы, которая Кольцову показалась бесконечной, Микки ответил:

— С Верхне-Баканской сообщений ещё не поступало, Павел Андреевич.

В четверть первого Кольцов не выдержал и сам заспешил в аппаратную. Пошёл для того, чтобы самому услышать, что о литерном никаких сообщений не поступало.

В аппаратной все так же бесстрастно стучали буквопечатающие аппараты, ползли ленты с новостями…

Увидев Кольцова, телеграфист привстал из-за стола, обеспокоено пожал плечами.

— Все ещё никаких сообщений, господин капитан!

— Странно!

— Очень странно, ваше благородие! — громко вздохнул телеграфист.

Час дня… два часа… Казалось, время утяжелилось… Несколько раз в аппаратную ходил Кольцов. Ходил Микки. Но все было по-прежнему неопределённо, неясно.

— Не могло что-либо случиться, Павел Андреевич? — с рассеянной и беспомощной тревогой в голосе спросил Микки.

— Ну что вы, Микки! — Во взгляде Кольцова искрой промелькнула ирония и тут же исчезла за маской глубокой обеспокоенности. — Что вы такое говорите?! Там же кругом охрана! Не арбузы ведь везут!..

— Но почему же в таком случае… — заикнулся Микки, обычно ни о чем серьёзно не беспокоившийся.

— Вероятно, где-то на линии повреждена связь, — с серьёзнейшим видом высказал предположение Кольцов.

— Вы так думаете?

— Уверен.

Но и в три часа дня сообщений о литерном все ещё не было. Кольцов, которому полагалось встревожиться, доложил об этом Ковалевскому. Командующий, как всегда, когда нервничал, снял и опять надел пенсне.

— Что же могло случиться? — нервно вслух размышлял он. И, явно расстроенный неизвестностью, горестно взглянул на Кольцова. Кольцов стоял у стола командующего, всем своим видом говоря, что готов выполнить любое его приказание, но ответить на этот вопрос он не в силах. Ковалевский слабо пожевал губами и, уже по-настоящему тревожась, попросил:

— Прикажите начальнику связи немедленно связаться со всеми станциями перегона, по которым должен следовать литерный. Пусть, черт их дери, узнают наконец, в чем там дело?..

Кольцов хотел уйти, но дверь распахнулась и в кабинет вошёл Щукин. Не взглянув на Кольцова, доложил:

— Ваше превосходительство, на перегоне Тоннельная — Верхне-Баканская была произведена попытка взорвать литерный. Один из покушавшихся убит…

Кольцова шатнуло. Если бы Ковалевский или же Щукин в это время посмотрели на него, они бы заметили, какое отчаяние на мгновение овладело им. «Была произведена попытка…» Значит, литерный не взорван… «Один из покушавшихся убит…» Кто? Красильников? Кособродов? Николай?

— Личность убитого пока не установлена, — глухо, как из-за стены, доносились до Кольцова размеренные слова Щукина.

— Что с поездом? — почти выкрикнул Ковалевский.

— Все в порядке, ваше превосходительство. Проследовал Екатеринодар. Движется на Ростов.

Кольцов тихо вышел из кабинета, сел за свой стол.

— Вы слышали, Павел Андреевич? — спросил Микки.

— Да-да… Я очень рад, Микки!

— Я тоже, Павел Андреевич!..

День тянулся бесконечно долго. Все, что делал потом Кольцов, он делал, как во сне. Отвечал на какие-то телефонные звонки. Приносил и уносил какие-то телеграммы. С кем-то разговаривал. Кажется, улыбался. И думал, думал… Ах, почему он кому-то передоверил такое важное дело?! теперь? Теперь — все! Теперь уже никакая сила не остановит этот чёртов эшелон, эшелон смерти…

— Капитан!.. Павел Андреевич! Командующий просит вас, — тихо сказал Микки.

Ковалевский сидел в кресле. Голова его была взъерошена. Перед глазами залегли глубокие синие тени. Был уже вечер, но он, всей видимости, не собирался покидать кабинет. Разложив перед собой бумаги, он быстро и размашисто писал.

— Изволили звать, ваше превосходительство? — спросил Кольцов, устало переступая порог кабинета командующего.

— Павел Андреевич! — сказал Ковалевский бодрым голосом протянул ему несколько срочных бумаг. — Отдайте зашифровать и отправить!.. Вот эту депешу генералу Кутепову, его корпус продвигается на Курск, Орёл…

— Выходит, ещё неделя-другая, и Орёл будет наш, Владимир Юнонович? — начал издали Кольцов.

— Ну, у Орла когти крепкие, так с ходу их не обрубишь!.. — Ковалевский помедлил немного и затем с лёгкой тревогой спросил: — Как с литерным?

— Проследовал Батайск, Владимир Зенонович.

— Отлично, значит, к утру будет у нас, — щёлкнул пальцами Ковалевский.

Кольцов потускнел — нервы! Он устал скрывать свои чувства. Это не ускользнуло от внимания командующего.

— Что, капитан, устали? — сочувственно спросил он и затем ободряюще добавил: — Потерпите немного, скоро отдохнём в первопрестольной…

Так было заведено в штабе: адъютант уходил отдыхать после того, как командующий покидал кабинет и отправлялся в свои покои. Не по возрасту неугомонный Ковалевский в этот вечер, судя по всему, не собирался ложиться спать.