В шесть тридцать по токийскому времени

Эд. Арбенов, М. Писманик В ШЕСТЬ ТРИДЦАТЬ ПО ТОКИЙСКОМУ ВРЕМЕНИ

Часть I. Черная тень белого солнца

ТОКИО

ДАЙРЕН

ХАРБИН

САХАЛЯН

ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ ПРИГОВОРА МЕЖДУНАРОДНОГО ВОЕННОГО

ТРИБУНАЛА ДЛЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА ПО ДЕЛУ ГЛАВНЫХ

ЯПОНСКИХ ВОЕННЫХ ПРЕСТУПНИКОВ

«Японская агрессия против СССР

Установлено, что в течение всего периода, охватываемого доказательствами, представленными Трибуналу, намерение вести войну против СССР было одним из основных элементов военной политики Японии…

Наряду с непосредственными военными приготовлениями была намечена и проводилась в жизнь тщательно разработанная программа подрывной деятельности против СССР, рассчитанная как на мирное, так и на военное время. Об этом говорится в докладе, представленном еще в 1928 г. японским офицером разведки Канда Масатона, позднее занявшим пост начальника русского отделения 2-го отдела генерального штаба. Этот доклад был послан в генеральный штаб и штаб Квантунской армии, и в нем излагались основные принципы и способы подрывной деятельности, направленной против СССР. В частности, планировалась подрывная и провокационная деятельность на коммуникационных линиях Северной Маньчжурии, главным образом на Китайско-Восточной железной дороге.

В докладе говорилось: «Наша подрывная деятельность против России носит многосторонний характер и распространяется на весь мир».

Автор доклада, бывший генерал-лейтенант Канда, во время допроса в суде подтвердил достоверность этого документа»

Дело первое Заговор молчания

Пепел безмолвен

14 августа 1945 года

Огонь вспыхнул в сумерках, когда улицы Токио уже погрузились в синюю тень и лишь на холмах Итагае еще лежало августовское солнце, горячее, багряное. В этом багрянце пламя костров не примечалось. Только дым, легкий, как шелк, взлетал над городом голубовато-сизыми лентами.

К 23 часам, когда был объявлен рескрипт императора Хирохито о принятии ультиматума союзных держав, бумажный костер принял чудовищные размеры. Целый батальон трудился над тем, чтобы огненный дракон не испытывал голода. По коридорам и лестницам военного министерства и генерального штаба армии носились приземистые и юркие японские солдаты, нагруженные папками. Словно муравьи, торопливой цепочкой двигались они от выходных дверей до площади, где пылали костры. Офицеры хозяйничали у сейфов и стеллажей. Сортировать и отбирать бумаги времени не было, хотя и не все следовало предавать огню. Но разве в этом море дел с грифом «секретно» и «совершенно секретно» отличишь важное от неважного. Поэтому — все в огонь. Все в пепел. Пепел безмолвен!

Мертвые тоже безмолвны

15 августа 1945 года

Волна самоубийств. В этот день покончили с собой бывший премьер-министр Японии Коноэ, член высшего военного совета генерал-лейтенант Иосио Синодзука, военный атташе в Швейцарии Окамото, министры кабинета Судзуки — Кондзуми и Хосира, генералы Тейцы Хасимото и Хамада Хитоци, начальник лагеря военнопленных полковник Суя, глава бывшего Нанкинского правительства Чен Гунбо…

…Перед рассветом Корэтика Анами снова вышел на веранду, теперь уже не для того, чтобы убедиться, горят ли костры на холмах Итагае. В руках его был короткий меч. Военный министр сел на пол лицом к дворцу императора и резким движением вонзил меч себе под левое нижнее ребро, сдвинул его вправо, распоров живот, затем повернул клинок под прямым углом и дернул вверх.

Смерть не приходила. Еще были минуты впереди, мучительные и страшные. Анами испугался их. Пальцем левой руки стал торопливо ощупывать шею, отыскивая сонную артерию. Рука дрожала.