Адъютант императрицы

— Эта маленькая книжечка занимает такое же место рядом с произведениями Вольтера и Дидро, какое занимает скромный школьник рядом с профессором, — возразила Екатерина Алексеевна. — Вы знаете, мой уважаемый друг, что я обратила особенное внимание на учебные заведения для благородных девиц [16]. Я считала себя призванной продолжать деятельность Петра Великого. Великий государь, производя в России реформы, совсем позабыл о женщинах, поэтому цивилизация коснулась лишь внешней стороны жизни. Для того чтобы следующие поколения были вполне культурными людьми, необходимо, чтобы женщины дворянского сословия получали европейское воспитание. Под влиянием жен и матерей улучшатся нравы всего человечества.

— Совершенно, совершенно верно, — живо воскликнул Дидро. — Конечно, существуют исключения, но в общем женщина оказывает на мужчин огромное влияние как в хорошую, так и в дурную стороны. К сожалению, нужно признаться, что чаще в дурную.

— Следовательно, тем более нужно стремиться развить женщину, дабы направить ее влияние только в хорошую сторону, — заметила императрица. — Не желая оставаться совершенно бесполезной в таком великом деле, я решила сама взяться за перо. Я передала разные эпизоды из русской истории в маленьких рассказах для младших учениц института, чтобы в легкой форме изложить им главные требования морали. Вы видите в своих руках мое первое печатное произведение; я хочу перевести его также на русский язык; может быть, оно тогда распространится среди народа.

Снова Дидро взглянул на императрицу с большим удивлением. Совершенно забывшись, он сильно ударил рукой по ее колену и воскликнул:

— С тех пор как я странствую по России и пользуюсь милостями вашего императорского величества в Петербурге, я много видел и слышал такого, о чем даже не мог и думать. Но самое замечательное из всего того, что я видел, это — вы сами, ваше императорское величество.

— Почему? — спросила Екатерина. — Неужели вас удивляет, что у женщины хватило смелости выполнить те обязанности, которые требуются положением, занятым ею по воле Провидения?

— Нет, меня поражают не смелость, не воля, — возразил Дидро, — многие люди обладают и тем, и другим, но я преклоняюсь перед силой человеческого духа, могущей перевернуть весь мир. Поверьте, ваше императорское величество, что вся Европа удивляется вам, а Франция, может быть, больше всех; но там никто не может представить себе то, что я видел сейчас. Могущественная государыня, перед которой трепещут властители великих держав половины Европы, взрывает корабль, чтобы дать художнику материал для картины, заставляет южные плоды созревать на далеком Севере и щедрой рукой предлагает их другу, осмеливающемуся говорить ей откровенно о правде и свободе. Наконец, она пишет книги для воспитания молодых девушек… Это действительно поразительно, ваше императорское величество, этого еще никогда не было на свете! Та Семирамида, с которой сравнивают вас, не могла сделать ничего подобного, хотя слава о ней сохранилась в течение целого тысячелетия.

— Как это сравнение ни лестно, — заметила Екатерина Алексеевна, — но я не хотела бы походить на Семирамиду: она была побеждена и бежала от своих врагов, меня же никто не победит, и я никогда не спасую перед врагом.

В полном изумлении смотрел философ на государыню, и ему в этот момент казалось, что над головой императрицы витает гений победы, обдавая ее необыкновенным блеском.