Адъютант палача 2 (СИ)

И не дожидаясь моего разрешения, графиня Мария Велёпольская, в девичестве Замойская, утащила сероглазку в женскую компанию, собравшуюся около высокого окна. Мой тёзка, и муж очаровательной панны, усмехнувшись, развёл руками — мол, он бессилен противостоять этим тиранам в юбке. Мне оставалось только улыбнуться и отсалютовать хозяину особняка бокалом вина.

К моему удивлению, в столице России проживает немало поляков, при этом весьма высокородных и отнюдь не бедных. При этом мало кто покушается на их веру или упрекает в происхождении. Всё-таки аристократия — это каста, живущая по своим законам. И меня, наконец, начали приглашать в высший свет именно представители польской группировки. Вернее, лучше назвать её неким альянсом знатных представителей Польши и Великого Княжества Литовского. Часть гостей считала себя вполне русскими, но исповедовала католичество, другие были поляками, кто-то представлял ополяченные рода. Но католики здесь были в большинстве.

Мне до всех этих балов и приёмов нет никакого дела. Но есть супруга, которая имеет своё мнение, и просто счастлива найти достойную её статусу компанию. Самое забавное, что внимание этой высокородной публики привлекла, ставшая уже знаменитой, речь в Зимнем дворце. Только я подразумевал совершенно иное, но высший свет начал трактовать мои слова по-своему. Люди подумали, что это была продуманная издёвка над излишне зарвавшемся поповичем. Часть вообще решила, что это намёк императору на странную персону подлого звания, которой он доверил обучение своих детей. А ещё, кроме католиков, я неожиданно приобрёл популярность среди столичных лютеран, которых случайно защитил. Но народ опять увидел в этом умысел. С учётом того, что немецкая группировка весьма влиятельная, глупо отказываться от таких союзников.

В любом случае, любви Александра мой пассаж не добавил, зато высший свет перестал меня игнорировать. Дело же могло закончиться гораздо печальнее. Но не мог я удержаться, чтобы не поставить на место этого лицемера, пусть и уверенного в своей правоте. Делаю ещё глоток вина и мысленно возвращаюсь на несколько дней назад.

* * *

-Граф Юзеф Козелл-Поклевский герба Козелл, — громко произношу своё имя и чувствую, как присутствующие впились в меня взглядами, — Хотел бы задать докладчику несколько вопросов.

-Пожалуйста, граф, — кивнул Строганов.

-Скажите, господин Победоносцев, — специально смотрю чуть выше собеседника, дабы сразу обозначить своё пренебрежительное отношение, — Вы когда-нибудь управляли поместьем? Может, это было государственное ведомство, вроде суда или канцелярии губернатора, где по достоинству оценили ваши многочисленные таланты руководителя?

Народ явно почувствовал, что его ждёт развлечение, судя по тому, как некоторые господа заелозили, пытаясь лучше меня рассмотреть. Оппонент же был явно удивлён, но ответил без промедления.

-Простите, не могу понять сути вашего вопроса.

-Оно и немудрено. Это же не бумажки перекладывать и умными фразами, почерпнутыми из учебников, щеголять, — вижу, что часть присутствующих едва сдерживает улыбки.

-Позвольте! Какое это имеет отношение к моему докладу? И почему вы разговариваете со мной в подобном тоне? — воскликнул будущий духовный отец русского монархизма.

-Я сейчас всё объясню. Просто вы не ответили на мой вопрос, поэтому будем считать, что он отрицательный. То есть вы никогда не служили в губернских канцеляриях, жандармерии, и не управляли никаким делом, будь то поместье или лавка старьёвщика. Поэтому у меня возникает резонный вопрос, на который я хочу услышать ответ — на каком основании вы даёте советы, как правильно выстраивать столь хрупкую структуру, коей является русское общество?

— Это почему вдруг Россия стала «хрупкой»? Думайте, что говорите, граф! И какое отношение место службы Константина Петровича имеет к его докладу? — возмущённо произнёс Строганов, явно пытаясь защитить своего протеже.

-Вы невнимательно слушали, Сергей Григорьевич. Речь идёт об обществе, а не государстве. Согласитесь, что когда значительная часть знати предпочитает английские клубы, отдыхает исключительно на европейских курортах, одевается по французской моде, предпочитает говорить на этом же языке, покупает за границей предметы роскоши и состоит в масонских ложах, всё это выглядит странно. О какой стабильности может идти речь, если телом господа в России, а умом в Европе? — отвечаю под шепотки окружающих, — Но это вопрос отдельный. А служба господина Победоносцева даже очень важна. Человек, так смело рассуждающий об общественном устройстве и более высоких сферах, просто обязан иметь за спиной огромный опыт.

-Я имел честь работать в Министерстве юстиции, Сенате, а также многих законотворческих комиссиях, — возмущённо воскликнул докладчик.