Адъютор

В руках у него как будто бы ничего не было. Что совсем не означало: сейчас он залезет рукой под плащ и извлечет очередное напоминание о просроченном платеже от одного из моих многочисленных кредиторов. И он действительно туда полез. Чтобы явить миру письмо, которое никак не может быть уведомлением. Все ростовщики, складывается такое впечатление, соревнуется один перед другим, у кого оно будет выглядеть солиднее. Яркий конверт плотной бумаги с вензелями по углам, сургучные печати в двух или трех местах. И обязательно фасция, которая светится в темноте. Однажды у меня мелькнула мысль, что, если содрать весь сургуч с подобного рода уведомлений, коими один из ящиков стола забит полностью, а затем сдать его в канцелярской лавке, должно хватить на обед в самой модной столичной траттории. Без излишеств, конечно же, но вполне достойный. Собственно, сургуч – весь мой капитал, который запасен на самый черный день.

- Давай сюда, - и снова я даже не пошевелился.

Мальчишка с огромным сомнением взглянул на свои заляпанные грязью сапоги, с которых успела набежать небольшая лужица, но после моего требовательного взгляда все же сделал три необходимых шага, чтобы передать письмо мне. Сам я не видел его никогда прежде. Но судя по тому, что удостоверяться он не стал, посыльный меня знал точно. Ничего удивительного. Когда в Гладстуар прибыл заезжий мастер фехтования из соседней Баравлии, поглазеть на наш поединок собралась чуть ли не половина столицы. Королевский симфонический оркестр, если выступает на площади, столько не собирает народу, пусть в нем играют лучшие музыканты Ландаргии. Хотя чего удивительного? Чтобы наслаждаться настоящей музыкой, необходимо ее понимать. Или немного в ней разбираться. Оценить талант композитора, и мастерство исполнителей. В случае с поединками все куда проще. У мужчин руки непроизвольно дергаются так, как будто они сами отвели чужой, или нанесли собственный разящий удар. Женщины тоже находят себе удовольствие. «Ах, какой он красавчик! (Это не про меня). А как он двигается! Как будто танцует!» (Без ложной скромности: вряд ли у кого-нибудь получается лучше) И так далее.

Сам поединок на шпагах представляет собой попытку двух баранов выяснить - чей вертел острее? Они даже не бараны, потому что куда глупее них. Кому-нибудь из нас приходилось видеть, чтобы эти животные дрались лишь для того чтобы первым оказаться на вертеле?

Кстати, наша схватка с заезжим маэстро закончилась предсказуемо. Во всяком случае, для меня лично. Я дал оппоненту возможность показать себя во всей красе, чтобы зрители смогли оценить его искусство фехтования в полной мере. Затем быстро и особенно не утруждаясь закончил дело. Нет, смертью моего противника всё не закончилось, все-таки не дуэль. И потому на кончиках шпаг имеется довольно большой наконечник. Размером с крупную сливу, и примерно такой же формы. Но если нанести укол в чувствительную часть тела, закончится тем, что твоего визави уведут под руки, или даже вовсе унесут на носилках. Именно сие с ним и случилось. Что я от этого выиграл? Да ровным счетом ничего. Пригоршню золота, которую пришлось раздать на следующий день для хотя бы частичного погашения многочисленных долгов. И восторженный рев толпы, который давно уже мне привычен, и особых эмоций не вызывает. Если вызывает вообще.

«Нет, все-таки зря отказался от кареты», - размышлял я, вышагивая вслед за посыльным, и стараясь разглядеть под ногами в булыжной мостовой очередную выбоину, которая обязательно наполнена водой. И не вляпаться в лошадиную лепешку, что будет еще хуже. Все-таки спешим мы ни куда-нибудь, а в приличный дом, где собрался едва ли не весь свет столицы Ландаргии. Пусть о моем визите его хозяин даже не подозревает, и вряд ли он ему будет рад.

Шли недолго, минут пятнадцать. Чтобы наконец-то добраться до конечной точки нашего путешествия - поместья сар Штраузенов. Настоящего дворца, как им и положено быть, окруженного решетчатой, художественно выполненной литой оградой. А также тщательно ухоженным парком, который и сейчас, весной, выглядит великолепно.

Что же тут говорить о самом дворце? Выполненный в стиле эпохи позднего классицизма, из мрамора трех цветов – белого, красного, и матово-черного, он смотрится немногим хуже, чем дворец самого короля, Эдрика Великолепного. Которого, в узком кругу, иначе как Эдриком Плюгавым и не называют. И к тому имеются все основания. Хотел бы я иметь такой же? С заставленными дорогой мебелью гигантскими залами, стены которых сплошь увешены полотнами мастеров прошлого? С собственным театром, несколькими выездами, кучей лакеев в дорогих ливреях, и всем остальным прочим, что имеется у сар Штраузенов? Несомненно. Готов ли ради всего этого ударить пальцем о палец? Не дождетесь.

Я бывал здесь достаточное количество раз. Все-таки мое происхождение и незапятнанная репутация открывают двери в большинство столичных домов, не говоря уже о провинции. Да что там большинство – во все. За исключением резиденции Эдрика Плешивого. Куда, собственно, и не стремлюсь.