Адъютор

Вот даже как? Так почему бы этому человеку не высказаться в лицо лично мне? Не потому ли, что целью и являлся Клаус сар Штраузен? И вообще, мы когда-нибудь сможем покинуть Брумен? И не менее грустное: мне не удастся отдохнуть, валяясь в постели, все то время, которое осталось до нашего отъезда. Придется похлопотать, устраивая дуэль. К тому же взять над Клаусом плотную опеку. Иначе в ожидании поединка он изведет себя так, что выйдет к противнику бледной тенью самого себя. Особенно учитывая тот уровень мастерства, которым обладает. Хотя неизвестно, на чем именно состоится дуэль, возможно, и на пистолетах. Что нежелательно вообще. Поскольку навыков стрельбы у сар Штраузена практически нет, а пистолетная дуэль – та еще лотерея.

– И почему он так решил?

– Этот негодяй заявил, что смерть Армандо – твоих рук дело! Вернее, она организована тобой.

Примерно так и предполагал, слишком очевидно. Клаус смотрел на меня с требовательностью, и она легко объяснима. Ну что ж, лучше всего ему будет пообщаться с Корнелиусом. Маг расскажет, что обнаружил на моем теле, и сар Штраузен, надеюсь, оставит сомнения, что убийц сар Торриаса нанял именно я. Особенно после рассказа о том, что произошло в переулке.

– Госпожа Сантра!

Ученица Корнелиуса как нельзя более кстати вышла из храма, наряженная явно для визита в город. И я, подхватив под руку Клауса, устремился к ней. Не сказать, что девушка нашей новой встрече обрадовалась, но, во всяком случае, не исчезла обратно в храме, что вполне могло бы случиться, учитывая ее ко мне отношение.

– Что вам угодно, господин сарр Клименсе?

Тон у нее был таким, что невольно пришла мысль: «Хорошо хоть змеей не стала шипеть!»

– Сантра, проводите, пожалуйста, господина сар Штраузена к магу Корнелиусу. И пусть он расскажет все то, что увидел на мне.

Ну не оголяться же было перед Клаусом! Рассказать могла бы и она, но словам ее учителя куда больше доверия, ведь в случае с ней мы могли и договориться. Особенно в связи с тем, что Клаус полностью убежден: стоит мне всего-то подмигнуть любой даме, как она тут же согласна на все что угодно. Эх, если бы!

На всякий случай за спиной Клауса я сделал губами так, как будто ее целую. Уж что-что, но изображать поцелуи, не в пример улыбкам, у меня получается не хуже других. Нет, это же надо было Сантре умудриться одной гримаской изобразить столь много! Клаус, завидев ее мимику, даже повернулся, но я к тому времени успел устремить свой взгляд в сторону и вдаль.

– Ну и что сказал Стойкий Корнелиус? – поинтересовался я, как только Клаус вернулся.

– Он ругался!

– По какой причине?

– По той, Даниэль, что тебе положено находиться в постели! И еще потому, что ты отказался остаться в Доме Милосердия, заявив, что на постоялом дворе будет лучше.

«Раньше вечера не получится, хотя только о ней и мечтаю. И уж не ты ли сам виноват?»

Сейчас Клаус выглядел иначе, и это говорило о том, что сомнения у него все же были. Отчасти даже рад за него, если разобраться. Нет, не в связи с тем, что он убедился – к смерти Армандо я полностью непричастен, а в том, что понял – верить нельзя никому. И в первую очередь тем, кому особенно хочется верить.

– Даниэль, у меня остался единственный вопрос: эти два случая между собой связаны? То, что ты едва двигаешься, и его смерть?

– Как видишь, мне, в отличие от него, повезло. Кстати, у сар Штобокков есть имение в непосредственной близости от Брумена? Нам подойдет любое.

– Нам – это кому?

– Тебе, мне и пяти-шести наемникам Стаккера. На всякий случай.

Вокруг нас происходит нечто совершенно непонятное. И потому толика маниакальной подозрительности ко всему и вся не помешает нисколько.

– Не думаю, что это станет проблемой.

– Ну вот и отлично. Теперь назови наконец имя господина, который усомнился в твоей чести. Да, еще я хотел бы знать, как зовут человека, которого ты посылал за погребцом. А заодно и где он живет.

– Он-то тебе зачем?

– Бренди у него отличный.

Мне понадобится человек, который знает Брумен, проживающих в нем людей, и вообще, чтобы не скучать в одиночестве. Оставалось только надеяться, он не откажется составить компанию.

Выслушав их имена, я заявил:

– Все, господин сар Штраузен, встречаемся в доме сар Штобокков! И высади меня здесь.

К тому времени мы успели добраться до базарной площади, где всегда можно нанять извозчика. Необходимо наведаться на постоялый двор, чтобы отправить Рассвета к Штобоккам. Надеюсь, никто ему не сообщил, что именно он якобы меня покалечил. Я бы на его месте серьезно обиделся.

Очередное послание от отца Клауса, полученное накануне, явно кто-то вскрывал. Нет, сургучные печати оказались целыми, все четыре. Изначально их было пять, но одну из них успел вскрыть еще вчера. Затем письмо читать передумал (что там могло быть нового?) и попросту его отбросил. Так оно и валялось на столике у окна в комнате постоялого двора.