Административное управление Сибирью в XVIII – первой трети XIX века

Вместе с тем общероссийский наказ 1728 года воеводам и губернаторам не смог учесть сибирской специфики. Кроме того, в наказе отсутствовала регламентация целого ряда важнейших направлений деятельности местных правителей (в частности, роли губернатора в командовании военными частями на территории губернии).

Новый порядок взаимного подчинения местных органов был установлен законодательством 1727–1728 годов в общероссийском масштабе, но фактически в Сибири он действовал с начала провинциальной реформы 1719 года. Исполнительными органами при губернаторе, воеводах и управителях были Сибирская губернская, Енисейская и Иркутская провинциальные, воеводские и управительские канцелярии.

В течение 1720-х годов сибирский губернатор отвечал за деятельность всех управителей в пределах губернии, провинциальные воеводы несли ответственность за городовых воевод, последние – за управителей пригородов, им подведомственных.

Вместе с тем особенностью управления Сибири с 1727 года стало сохранение в ней дистриктов как особых административно-территориальных образований. Сопоставимыми по значению с уездами были дистрикты, управители (комиссары) которых назначались указом Сената, а с 1730 года – восстановленного Сибирского приказа; они подчинялись напрямую губернской канцелярии. С 1727 года в Тобольской провинции такой статус имели Краснослободский, Ишимский, Ялуторовский и Тобольский подгородный дистрикты; в Иркутской – Верхоленский, Балаганский, Селенгинский и Иркутский подгородный. Из Сибирской губернской канцелярии с 1730 года стали «назначаться» управители Абаканского и Каинского «комиссарств», входивших в состав Енисейской провинции117.

Структура губернской и провинциальных канцелярий включала присутствие, канцелярию и внеканцелярских служителей. Для губернских и провинциальных канцелярий было характерно следующее: замещение должностей губернаторов и вице-губернаторов по указу монарха либо Сената; решение губернатором отдельных дел без оглашения в присутствии и существование при губернаторах собственной канцелярии, выделенной в особую структурную часть; наличие должности прокурора; наличие должностей штатных переводчиков. Канцеляристы, подканцеляристы, копиисты и писчики Сибирской губернской канцелярии назначались губернатором и находились в подчинении секретаря.

При Сибирской губернской и Иркутской провинциальной канцеляриях действовали особые финансовые органы – рентмейстерские конторы. В Иркутске рентмейстерская контора была упразднена в 1726 году, но в 1753 году вновь выделена из состава Иркутской провинциальной канцелярии, так как ежегодный приход последней с 1748 года достигал 30 тыс. руб.118.

Рентмейстерские конторы находились в ведении губернских и провинциальных канцелярий, Сибирского приказа и Штатс-контор-коллегии. Их подведомственность и структура регулировались Инструкцией рентмейстеру 1719 года, штатами Сибирской губернской канцелярии 1726 года, именными указами и указами Сибирского приказа. В качестве органа финансового управления они являлись губернскими и провинциальными казначействами: осуществляли прием, хранение и выдачу поступавших от разных местных учреждений и непосредственно от населения губернии и провинций денежных сборов.

При Сибирской губернской и Иркутской провинциальной канцеляриях были учреждены корчемные и соляные конторы и комиссарство. Соляная контора и соляное комиссарство находились в подчинении у Главной соляной конторы и осуществляли надзор за добычей и продажей соли, организацией ее поставок и соляными сборщиками. В Тобольске соляная контора была открыта в 1740-х годах, в Иркутске соляное комиссарство – в 1751 году119. Корчемная канцелярия, учрежденная в Москве и находившаяся в ведении Камер-коллегии, и подчиненные ей и губернским канцеляриям конторы создавались на основании указов 1751 года120. В Тобольске корчемная контора была создана в 1751 году, в Иркутске – в 1755 году121. К их обязанностям относилась борьба с корчемством.

Реорганизация местного управления в 1727 году привела к подчинению городских органов (переименованных из магистратов в ратуши) губернаторам и воеводам. Источники свидетельствуют, что такое подчинение произошло не сразу. В частности, верхотурский воевода Парфентьев не мог забрать из Верхотурской ратуши ни собранных подушных денег, ни ведомостей о полученных указах. При этом бурмистр ратуши Павел Шубников ссылался на указы Тобольского губернского магистрата «о непослушании воевоцкому правлению» до указа из Главного магистрата. Для решения вопроса потребовалось вмешательство губернской канцелярии122.