Адмирал ФСБ. Документальный роман

Юридическая зыбкость взаимоотношений усугублялась ещё тем, что в Москве Черноморским флотом интересовались не столь активно, как в Киеве. Идея маршала Шапошникова: у суверенных государств должны быть объединённые Вооружённые силы. Где ж такое видано!.. В конце января 1992 года Шапошников уговорил Ельцина прибыть в Новороссийск и лично убедиться, в каком состоянии ЧФ, какие сложности он испытывает. С российским Президентом мы подробно обсудили все животрепещущие вопросы, он побывал на кораблях. Видимо, прочувствовал ситуацию, поскольку в Книге почётных гостей записал: «Черноморцы, в трудный час не дрогните! Я вас поддержу!» Конечно, своё слово он сдержал не до конца… После его отлёта в Москву Черноморским флотом месяца два никто не занимался, а Украина в это время последовательно засылала свои структуры на ЧФ, которые действовали и мытьём, и катаньем. Всё это флот, конечно, только разваливало. Как позже стало известно, за решением проблемы Черноморского флота следили даже Северная и Южная Корея, этим вопросом интересовались политики Индии, Таиланда и многих других стран.

Создание Особого отдела по ЧФ в Новороссийске и назначение туда именно Германа Алексеевича стало для меня громадной помощью. До этого существующий отдел КГБ подчинялся, не знаю, по каким причинам, Феодосии, а там, в Крыму, уже активно шла «украинизация» органов. Оттуда приезжали направленцы явно с «киевским» уклоном, каждый день мордовали телефонными звонками: «Почему не даёте информацию?!» А зачем же её давать, если через полчаса её будут читать помощники Кравчука?.. Я сам разговаривал с севастопольскими и новороссийскими контрразведчиками и убеждал их не давать сколь-либо серьёзной информации в Феодосию. Звонил в Министерство безопасности России Виктору Баранникову, чтобы нас избавили от крымской опёки. Если главная база российского Черноморского флота будет находиться в Новороссийске, то нам как можно скорее надо обзаводиться там собственной службой военной контрразведки — это же естественно.

Вдобавок мы накопили достаточно фактов, что готовились аресты и захваты членов Военного совета ЧФ. Мы знали, что украинская сторона установила в Севастополе негласное наблюдение за нашими квартирами, встречами, что телефонные и устные разговоры записываются. Прибывали на рекогносцировку националисты-руховцы во главе с выпущенным из тюрьмы Степаном Хмарой. Появлялась даже украинская «Альфа», которая «примеривалась» к штабу флота. Разумеется, и в штабе среди офицеров нашлись предатели, которые «сливали» информацию. Ну а если «Альфа» получила бы приказ на силовой вариант захвата кораблей — кто б им противостоял? Срочники-матросы — профессионалам? Да и что, войну начинать?..

Я сообщил Баранникову, что моя закрытая связь на прослушке, просил помочь. Когда из Москвы прилетел один генерал из ОВС СНГ, чтобы разобраться в этом вопросе, украинская сторона, разумеется, ответила, «що усэ цэ — брэхня!» и что у Касатонова повышенная мнительность. Но, повторяю, я имел свои источники на украинской стороне. Позже из Генерального штаба мне прислали космическую связь.

Герман Алексеевич развил бурную деятельность. Вскоре после приезда сообщил мне, что по ночам в моём служебном кабинете бывают посторонние люди и что им известно о том, что в ящике моего стола всегда лежит заряженный пистолет (второй у меня находился дома, под подушкой). Тогда, в Севастополе, меня охраняла украинская милиция. Угрюмов посоветовал сменить охрану, сообщив, что кое-кто из числа охранников, если поступит приказ, готов провести мой захват и арест. То есть ребят внедрили специально для этого. Я пошутил:

— Ну, арестуют они меня, а потом что будут со мною делать? Вдобавок, как они сформулируют причину ареста: законов российских я не нарушаю.

— Нет, охрану вам сменить нужно. Я подберу ребят. Даже временная нейтрализация командующего для флота может обернуться катастрофой.

От него я узнал, что из трёх моих водителей один завербован украинской стороной, что была попытка завербовать моего адъютанта. Однажды я получил приглашение приехать на встречу с работниками «Особого отдела флота Украины» (Мищенко, Скипальский, другие). Предмет беседы — «взаимное выяснение обстановки». Я приехал — но не в назначенное время, а внезапно, чем, по всей видимости, их слегка огорошил. Угрюмов тогда отругал меня, объяснив, почему приезжать не следовало.

Встречались мы с ним постоянно. Он информировал меня о тех событиях, которые были для меня закрыты. Когда я рассказывал ему об утечках информации прямо из своего кабинета, он отвечал:

— Пока ничего менять не надо. Дыру в заборе тоже можно использовать, хотя и удобнее ходить через калитку. Будем запускать «дезу» и выводить их на ложные направления.

Говорил о том, что в Новороссийске собирается хорошая команда из проверенных им людей, но всё равно тяжко работать, поскольку много информации, которую он передаёт в Москву, остаётся невостребованной — уходит в «чёрный ящик».