Адмирал ФСБ. Документальный роман

Впечатление было тягостным. Москва словно запамятовала, что есть такой стратегически важный регион России, как Приморье. Финансирование и снабжение — неполное и эпизодическое, элементарные хозяйственные вопросы по обустройству быта офицеров и мичманов надо было Егоркину решать каждый Божий день — и даже эти крохи вымаливать и выдирать!.. И в этой тяжелейшей обстановке он сумел сохранить оперативное ядро и работать результативно. Кто это нынче оценит!.. Я постарался всё изложить объективно. Простой пример — нет форменной одежды, на службу приходят в чём попало, про форму забыли. Когда я докладывал об этом, кто-то с трибуны бросил фразу: «А они тут в плавках на работу не ходят?».

Герман Алексеевич правильно поступил, попросив нас приехать с проверкой. Одно дело, когда он сам будет мотаться по объектам и изучать — на это потребуется полгода, если не больше, другое дело — когда приедет квалифицированная бригада, всё проверит и разложит по полочкам, нарисует объективную картину и даст рекомендации — где, что и как исправлять. И третье — Центр будет знать его «стартовый капитал» в этом регионе, чтобы затем иметь возможность сравнить — дело пошло на поправку или стало ещё хуже.

Месяцев через десять мы приехали в меньшем составе, чтобы проверить, какие произошли изменения и в какую сторону. В докладе я прямо написал: «Сегодня мы приехали совершенно в другой отдел». Меньше чем за год Герман Алексеевич кардинально изменил ситуацию. Укрепил кадры, повысил дисциплину, ответственность и, естественно, результативность работы. Для нас даже важен был не сам результат — результаты всегда будут, если работа отлажена, нам важно было увидеть — переломилась ли общая обстановка, повысилась ли управляемость людьми. Всё это было налицо. Тогда царила пассивность и безысходность, а сейчас мы увидели, что у людей глаза загорелись.

Алексей Алексеевич Моляков:

А время-то, помните, какое было!.. Отношение к органам госбезопасности сделалось негативным задолго до августа 91-го года. Полагали почему-то, что деятельность органов на протяжении советского периода была только репрессивной… И в это нелегкое для нас время у Германа Алексеевича открылся талант: наладить тот уровень работы, при котором бы коллектив стал более работоспособным и давал ощутимые положительные результаты. Задачи видоизменялись, но по существу оставались прежними. И страна, и оборонный комплекс, и Вооруженные силы нуждались в надежной контрразведывательной защите. Нельзя было терять из виду устремлений спецслужб противников и к Военно-Морскому флоту, и в целом к Вооруженным силам, и к государству. Наивно было бы полагать, что мы, спецслужбы разных государств, стали «братьями» только потому, что наши президенты называют друг друга на «ты».

А задачи перед Германом Алексеевичем были поставлены очень жёсткие, с учетом сложности обстановки на Дальневосточном театре военных действий. Хозяйство, которое он принял, в целом было в рабочем состоянии. Как в любом коллективе, там были передовики, середнячки, были и отстающие, но в целом сохранилось работоспособное ядро. В этом мы убедились в ходе проверки перед вступлением Угрюмова в должность.

Автор: Ещё бы не помнить, какое для российских спецслужб это было время, и, помимо прочего, огромную статью — на три номера! — в «Известиях» неугомонной искательницы «правды» Евгении Альбац, автора книги с красноречивым названием «Мина замедленного действия. Политический портрет КГБ». Заголовок статьи кричащ, суров и требователен: «„Лубянка“: будет ли этому конец?» Как всегда, сердечного жару журналистке не занимать; как сказал в своё время Лев Толстой: «Не могу молчать!» — так и она садится за чистый лист бумаги, когда сердцу уже тесно и тревожно в груди… В её понимании Комитет государственной безопасности, то бишь «Лубянка», «является тем, чем была до августа девяносто первого и осталась сейчас — политической полицией. Масштабы не те, энтузиазм — не тот, суть та же, что и была все 75 лет существования КГБ. Но самое главное — ради чего автор и пустилась в реминисценции событий последних двух лет — ничего другого после тех косметических реформ, кои были произведены в КГБ, и ждать было нельзя. /…/