Адмирал Империи 4 [СИ]

— Лизка может сколь угодно изображать из себя крутую девицу и пытаться взять меня на испуг, но это не более чем бравада, — хмыкнул Дамир Хиляев, просчитав в уме, что после того, как его ребята добьют остатки дивизии Кенни, ему нужно продержаться в противостоянии с Уоррен не более каких-то двадцати минут.

Этого времени Кондратию Витальевичу Белову будет достаточно, чтобы подойти на расстояние выстрела с неудобного для Уоррен направления. 25-я «легкая» в это время окажется скованной артиллерийской дуэлью с дивизией Хиляева и тем самым не сможет оказать серьезного сопротивления второй русской эскадре, зашедшей и ударившей с тыла. Только что Дамир Ринатович опасался столкновения сразу с двумя американскими дивизиями, но, похоже, данный сценарий грозит не ему, а именно вице-адмиралу Уоррен, если та продолжит так же отчаянно лететь в самое пекло…

Хиляев снова взглянул на цифры потерь противника, которые продолжали расти и пополнялись новыми перепроверенными сведениями:

Безвозвратные потери палубной авиации 30-ой «линейной» дивизии:

Подтверждена гибель: 116 истребителей F-4 — в открытом пространстве…

Предположительные потери: не менее 30 истребителей F-4 в ангарах уничтоженных тяжелых крейсеров: «Лэйк Эри» и «Каупенс»…

Российский командующий одновременно перевел взгляд на противоположный угол карты, где светились данные о подразделении, которым он командовал.

Потери палубной авиации 15-ой «линейной» дивизии Черноморского Императорского Космического флота:

Нулевые…

Дамир Ринатович в третий раз за сражение улыбнулся. На заметку, улыбка на лице вице-адмирала Хиляева до этого появлялась не более чем с десяток раз за всю его военную карьеру…

— Вот так нужно воевать, вот так мы и будем вас бить дальше, — Дамир Хиляев мысленно обращался ко всем американским, османским, польским и прочим адмиралам и флотоводцам, что сейчас вели свои эскадры и захватывали одну за другой суверенные звездные системы Российской Империи. — Привыкайте, и возможно скоро это вам даже начнет нравиться…

— Господин вице-адмирал, с авианосца «Дуайт Эйзенхауэр» начали выходить и выстраиваться эскадрильи противника, — прервал обращение к врагам Дамира Хиляева, дежурный офицер, — пытаются прикрыть собственный корабль и дать тому время на восстановление двигателей…

— Эх, не получилось в сухую выиграть! — качнул головой наш комдив. — Ничего страшного… Мы и не рассчитывали, что будет легко… Палубные истребители с «Ретвизана» — на выход… Эскадрильям МиГов линкора «Евстафий» и линкора «Тифон» — поддержать атаку… Приказ командирам эскадрилий — ни при каких условиях не давать возможности истребителям противника сгруппироваться в «рой» и начать массированный налет на какой-либо из наших кораблей. Работайте на опережение и свяжите F-4 космическим боем возле их собственного авианосца…

Хиляев не хотел терять ни одного своего вымпела в результате возможного налета вражеской авиации. Ему крайне необходимо было встретить адмирала Уоррен в полном составе и с максимально восстановленными за это время защитными полями. Ведь если 25-ой «легкой» удастся обнулить энергополя его кораблей до подхода Белова — потери в 15-ой дивизии в этом случае неминуемы. А это значит, что и победа в данном сражении теряет свою значимость и статус «легендарной».

Да, Дамир Хиляев думал сейчас даже об этом. Только не в плане повышения личного авторитета и возложения на голову лаврового венца, а в плане психологического влияния победы на умы российских моряков в этой тяжело-начавшейся для нашей стороны войне. Такие победы, подобные той, что сейчас творил Хиляев, прежде всего, должны возродить в сердцах и душах наших воинов огонь. Тот самый огонь, что во все времена не позволял русским проигрывать самым яростным врагам…

Вот о чем думал наш комдив и вот для чего ему крайне нужна была чистая уверенная победа с минимальными собственными потерями.

— Всем эсминцам — прекратить преследование кораблей 30-ой дивизии на марше… Развернуться и идти на помощь палубникам дивизии, — адмирал Хиляев продолжал отдавать приказы один за другим. — Ребята, добейте оставшиеся истребители противника, не дайте им ни единой возможности для атаки и ни одной секунды передышки…

— Сейчас сделаем, господин адмирал, — в эфире послышался ответ командира эскадрильи с «Ретвизана»…

Глава 16

— Мэм, 30-я «линейная» просит помощи, — уже в третий раз повторял одно и то же оператор командующей — Элизабет Уоррен, для которой наступило время принятия непростого решения.

Контр-адмирал стояла перед картой, заложив руки за спину и отвернувшись от остальных офицеров, находящихся на своих постах и беспрерывно отслеживающих обстановку, происходящую в секторе сражения.