Адмиралъ из будущего. Царьград наш!

— Да уж, Василий Нилович, — продолжил старшой, — это вам не прошлая война — там нам постоянно удирать приходилось, а теперь сами супостатов гоняем…

— Ничего удивительного, Сергей Николаевич. Как говаривал Наполеон: «Бог всегда на стороне больших батальонов.».* Есть чем гонять — вот и гоняем. Только сначала найти этого «Бреслау» надо, тогда и нагоняемся.

Хотя, чего там скрывать, на душе у Черкасова было действительно радостно: вспомнился Порт — Артур, где он служил старшим артиллеристом на броненосце «Пересвет», вспомнилось как постоянно торчали в порту, опасаясь встретить в море превосходящие силы японцев (а адмирал Того действительно имел подавляющее превосходство), вспомнил то единственное сражение с вражеским флотом, когда победа была так близка, но «золотой снаряд» вывел из строя русский флагманский броненосец и пришлось возвращаться в осаждённый Артур, где «Пересвет» вместе остальными нашёл себе временную могилу, а потом снова воскрес, но уже под японским флагом…

Сейчас всё было по иному. Теперь русский Черноморский флот безраздельно господствовал на море, и сегодня, если повезёт, может удастся вколотить очередной гвоздь в гроб врагов России…

— Дым на левом крамболе!

На других эсминцах это тоже заметили и через минуту с «Дерзкого» просигналили к повороту. То, что начинается атака на немецкий крейсер, никто на дивизионе почти не сомневался.

Русский отряд двигался на цель с запада, в лучах заходящего солнца, слепивших немецких сигнальщиков, дыма «новики» почти не давали, поэтому удалось сблизиться с крейсером до девяноста кабельтовых, прежде чем на нём заметили опасность и «Бреслау» стал отворачивать с прежнего курса.

* На самом деле фраза принадлежит французскому маршалу Жаку д\'Эстамп де ла Ферте

— С «Дерзкого» сигналят: «Самый полный ход»!

— Разумно, — кивнул головой командир «Гневного». — Передайте в машину.

Действительно, больше не было никакой необходимости скрывать своё присутствие, и из труб эсминцев всё сильнее и сильнее повалил дым, а стрелки на лагах стали приближаться к тридцатиузловой отметке. Стремительные «борзые» Черноморского флота легко вспарывали воду форштевнями, и не оставалось сомнений, что до темноты они настигнут того, за кем гонятся.

— Сколько до захода солнца? — обратился Черкасов к штурману.

— Час сорок, Василий Нилович.

— На дальномере!

— Семьдесят два кабельтова.

— Не успеваем, чёрт побери! Особенно, если немцы покажут нам корму…

— Пока идут прежним курсом, вероятно с оста их поджимает «Кагул». В принципе уже сейчас можно попытаться добросить снаряд из баковой пушки до их борта, хотя вероятность попасть, конечно, на таком расстоянии ничтожна.

— Не будем зря расстреливать боезапас, Сергей Николаевич — шансы добиться попадания нулевые. Подождём ещё хотя бы с полчаса.

— Могли бы и поужинать в это время, — попытался пошутить старший артиллерист Политковский.

— А вот про ужин забудьте, Валериан Станиславович, — хмуро ответил старший офицер. — Во всяком случае до Севастополя считайте, что кают — кампании на корабле нет.

— А в чём дело?

— Опрокинулась банка с мёдом. Вероятно при резком изменении курса. Подогрелось грелками парового отопления… Запах пренеприятнейший. Да и мебель на этой смазке вальсирует по всему помещению размазывая мёд по палубе… Несколько часов отдраивать придётся, а сейчас совсем не до этого. Так что придётся удовлетвориться сухим пайком с чаем. И то, когда колбасники позволят…

— «Дерзкий» открыл огонь, — крик сигнальщика слился с долетевшим звуком выстрела.

— Ну что же, начнём и мы, — посуровел Черкасов. — Господа, прошу разойтись по своим местам. Начинайте, Валериан Станиславович. И, пожалуй, накиньте с пяток кабельтовых относительно показаний дальномера.

— Есть!

Через полминуты промычал ревун, и носовое орудие эсминца рявкнуло выстрелом.

Офицеры на мостике вскинули к глазам бинокли.

— Всё равно недолёт.

Теоретически стодвухмиллиметровое орудие било более чем на восемьдесят кабельтовых, но на практике, да ещё с постоянно 'кивающего' носа корабля на таких дистанциях рассеивание снарядов было огромным, так что ни о какой прицельной стрельбе речи идти не могло, надеяться можно было только на удачу.

Сзади один за другим грохнули своими пушками 'Беспокойный' и 'Пронзительный'. Тоже безрезультатно.

В дальнейшем эсминцы не торопились со стрельбой, открывая огонь строго по очереди, после падения снаряда своего собрата по дивизиону. Прошло четверть часа но ни одного попадания так и не наблюдалось. А 'Бреслау' открыл ответный огонь всем бортом. Тоже безуспешно, но всплески его снарядов, во — первых, действовали на нервы русских моряков, а во — вторых, несколько осложняли наводку.

— Давайте уже бить просто на максимальную дистанцию, — обратился Черкасов к артиллеристу. — Глядишь, хоть трубу или мачту зацепим. И дайте очередь из трёх выстрелов, а там уже посмотрим на результаты.

Орудие дало три выстрела с интервалом в десять секунд.

— Есть, господа! Есть!! — не сдержал своего ликования Черкасов, когда на третьей трубе крейсера блеснуло огнём разрыва. — Лейтенант! Ещё серию!