Адмирал Канарис — «Железный» адмирал

Та вспомнила, что и в руководстве СС засели люди, которые недовольны Гитлером и жаждут его падения. Недолго думая и не советуясь с мужем, Кэти Прук, «честная немецкая женщина», написала письмо самому Канарису. Она жаловалась, что безответственные люди, проникшие в абвер и СС, мечтают устранить Гитлера. Она даже знала их имена: штурмбаннфюрер СС Хофман, а также сотрудники абвера Остер, Донаньи и Мюллер. Прочитав простодушный донос, Канарис разволновался: какая-то баба готова выдать все тайны. Адмирал отреагировал быстро и довольно жестко; оказывается, он мог быть и таким, когда дело заходило о его собственном благополучии…

Он тут же продиктовал письмо Гиммлеру, в котором настойчиво просил арестовать «безумную» фрау Прук и запереть ее в сумасшедший дом. Он упомянул, как она порочит руководство СС, заботливо умолчав об абвере. Одновременно он потребовал от Прука развестись с женой и подать в отставку.

Через несколько дней, в июне 1940 года, Прук оставил службу. Практически одновременно отреагировал и Гиммлер: фрау Прук была арестована. Однако гестаповец, арестовавший ее, — уголовный инспектор Хуго Хофман, — усомнился, так ли верен диагноз. «Фрау Прук в первый день своего допроса не произвела впечатление умалишенной», — рапортовал он.

В последующие дни выяснилось, что адмирал утаил часть правды. Оказывается, в письме обвинялись и сотрудники абвера.

Канарис снова попал в переплет. Теперь гестапо могло вплотную заняться абвером. Однако и на этот раз адмиралу повезло. Гестаповец Хофман вовсе не был нацистом. Вместо прямых обвинений, повторяемых бедной фрау Прук, он оставил в материалах дела расплывчатую запись: дескать, женщина сообщает, что в абвере «тоже не все в порядке». Тревожить начальство Хофман не стал.

Так дело было прикрыто в очередной раз… Врачи объявили, что фрау Прук «больна шизофренией». Ее на некоторое время поместили в одно из лечебных заведений. Подполковник в отставке Прук развелся с нею.

«Только после 20 июля 1944 года мне стало ясно, что обвинения фрау Прук в адрес ведомства Канариса в полной мере были правдивы», — признал Хуго Хофман.

Это была последняя дружеская услуга, которую Канарис оказал Остеру. Теперь они почти не разговаривали. Шеф абвера велел своему подчиненному прекратить все сношения с Мюллером и уничтожить материалы, относящиеся к планам путчей 1938–1940 годов. Оказалось, что в служебных сейфах Донаньи и Остера все еще заботливо сохранялись давнишние прокламации, планы, программы.

Однако Донаньи так и не выполнил приказ. Позднее он объяснил свой поступок так: «Я не уничтожил документы, потому что хотел когда-нибудь доказать, что мы, штатские, тоже что-то делали. Если бы все удалось, генералы наверняка приписали бы все себе…»

* * *

Сам Канарис больше не интересовался заговорами и мятежами. По его мнению, никто не мог изменить судьбу Германии. Она была предначертана свыше.

Адмирал терял последних своих соратников и собеседников. Он с обреченностью ждал развязки. Ждал невиданных бурь и потрясений и сознавал, что пережить их вряд ли удастся.

НА ГРАНИ БЕЗУМИЯ

СНОВА В ИСПАНИИ

В конце июля 1940 года невысокий седовласый мужчина совершал поездку по испанским провинциям. Нетрудно было заметить, что он не хотел привлекать к своей персоне лишнего внимания. Сеньор Хуан Гильермо, гражданин Аргентины, был одет в серый, неприметный костюм из фланели и носил шляпу, широкие поля которой прикрывали его лицо. Так же неброско выглядел и его спутник, восседавший за рулем автомобиля.

Оба туриста разъезжали по городам и селениям страны, желая, видимо, полюбоваться ее экзотическими красотами. Однако на самом деле сеньор Гильермо и его шофер занимались шпионажем.

Всего год назад в Испании затихла гражданская война. В Мадриде воцарилась полуфашистская диктатура во главе с Франко. И вот Канарис — это был, конечно, он — пытался оценить, способен ли его бывший друг ввязаться в новую войну.

Впрочем, будем справедливы — испанские военные, очевидно, были хорошо осведомлены об истинных целях пребывания «туристов» в их стране. Всюду их встречали офицеры испанских спецслужб, готовые поведать гостям любые армейские секреты. Сам полковник Мартинес Кампос, шеф разведслужбы испанской армии, приказал заботиться о сеньоре Гильермо и его спутнике.

23 июля «туристы» прибыли в Мадрид. В тот день в германском посольстве раздался телефонный звонок. «Дядя тут», — предупредил женский голос. Новость сразу же стала известна капитану второго ранга Вильгельму Ляйсснеру, главному абверовцу в Испании. Тот стал готовиться к приему начальства.

Однако чем дольше прибывший шеф абвера посвящал Ляйсснера в цели своей командировки, тем яснее тот понимал, что визит адмирала не сулил Испании ничего хорошего. Канарис, забыв свое былое миролюбие, прибыл узнать, можно ли захватить британскую крепость Гибралтар, чтобы отрезать Англию от Средиземного моря, а значит, и от нефти.