Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча

В те минуты, когда всего важнее было изобразить невозмутимость, Хорнблауэру это удавалось хуже всего.

– Каков приговор? – спросил он. От напряжения голос приобрел хриплые нотки, которые можно было истолковать как признак сурового равнодушия.

– Выговор, – ответил Бэдлстоун, и на Хорнблауэра накатила волна облегчения.

– Какой?

– Просто выговор.

Значит, не строгий. Если не считать порицания – самый мягкий приговор, какой мог вынести трибунал после обвинительного вердикта. Однако теперь всем офицерам и уорент-офицерам «Отчаянного» предстоит искать себе новые места, и от высокого начальства зависит их дальнейшая участь. Впрочем, если оно не будет уж очень мстительным, всех куда-нибудь устроят – за исключением, может быть, Мидоуса.

Как выяснилось, Бэдлстоуну еще было что сказать. Начни он с этого, Хорнблауэр вздохнул бы с облегчением много раньше.

– Первого лейтенанта и штурмана оправдали.

Хорнблауэр не ответил, дабы не выдать своей радости.

Бэдлстоун поднял подзорную трубу, и Хорнблауэр проследил его взгляд. Корабельный баркас под двумя люгерными парусами быстро скользил по ветру в их сторону. Сразу было видно, что шлюпка с линейного корабля – вероятно, с трехпалубника, насколько можно было оценить ее длину в таком ракурсе.

– Ставлю гинею против шиллинга, – сказал Бэдлстоун, по-прежнему глядя в окуляр, – что у нас появятся еще пассажиры.

У Хорнблауэра пальцы чесались от желания заполучить подзорную трубу.

– Да, – продолжал Бэдлстоун, не отрывая ее от глаза с, возможно, неосознанной жестокостью. – Похоже на то.

Он приказал повесить на правый борт кранцы и привести баржу к ветру, чтобы баркасу удобнее было к ней подойти. Теперь подзорная труба уже не требовалась: Хорнблауэр невооруженным взглядом различил Буша – тот с непокрытой головой сидел на корме баркаса, – а затем и Мидоуса рядом с ним. На следующей банке расположились уорент-офицеры с «Отчаянного», еще дальше – люди, чьих лиц Хорнблауэр не знал.

Баркас привелся к ветру и ловко подошел к борту «Принцессы».

– Эй, на шлюпке! – крикнул Бэдлстоун.

– У нас предписания на проезд до Англии, – раздался в ответ голос Буша. – Мы поднимаемся на борт.

Он не добавил «с вашего позволения». Бэдлстоун захлебнулся от ярости, но баркас уже зацепился за баржу крюком. Тут стало заметно, как сильно мотает баржу, – в сравнении с нею баркас почти не качался. Последовала небольшая задержка, прежде чем Мидоус поднялся на борт баржи, и еще одна, прежде чем туда выбрался Буш. Хорнблауэр поспешил их встретить. Судя по всему, офицеры возвращались в Англию просить нового назначения, а матросов распределили по другим кораблям эскадры.

Хорнблауэр сделал над собой усилие, чтобы сначала приветствовать Мидоуса:

– Рад видеть вас вновь, капитан Мидоус. И вас тоже, мистер Буш.

Буш улыбнулся краем губ, Мидоус, на котором лежала тень выговора, – нет. Бэдлстоун наблюдал за прибывающими со всем злорадством, какое могло выразить его одутловатое багровое лицо.

– Быть может, джентльмены соблаговолят показать мне предписания? – сказал он.

Буш запустил руку в нагрудный карман и вытащил пачку документов.

– Четырнадцать человек, можете сосчитать, – сказал он. – А это нижние чины, за которых я не отвечаю.

– Тесновато вам будет, – заметил Бэдлстоун. – Пассажирский стол – гинея в день либо три гинеи за весь переход.

Мидоус вступил в разговор, но не словами, а просто обернулся через плечо. На баржу как раз поднимались уорент-офицеры: штурман Проуз, Карджилл и другие подштурманы, баталер Хафнелл, боцман, парусный мастер, плотник, купор и кок. Затем показались нижние чины. Один из них – видимо, старшина капитанской шлюпки Мидоуса – обернулся, чтобы помочь следующему. Через мгновение стало ясно, отчего тому понадобилась помощь, – у него не было руки. Вероятно, он потерял ее при каком-то несчастном случае. Почему в Англию отправили других, было не столь очевидно. Кто-то, вероятно, надорвался так, что его признали негодным к службе, кто-то, завербованный незаконно, сумел через влиятельных друзей в Англии добиться справедливости. Так или иначе, на палубе собрался довольно грозный и внушительный контингент. Баркас тем временем отвалил от баржи и под выбранными втугую парусами двинулся назад к флагману.

Бэдлстоун проследил взгляд Мидоуса, и тот для большей доходчивости махнул рукой в сторону пополнения. Хорнблауэру вспомнился легендарный капитан военного корабля, который на вопрос, по какому праву он действует, указал на свои пушки и ответил: «Вот по этому».

– По условиям вашего контракта вы берете с нижних чинов за питание по шесть пенсов в день, – сказал Мидоус. – В этом рейсе офицерская плата за стол будет такой же, да больше он и не стоит.

– Это разбой? – вопросил Бэдлстоун.

– Называйте как хотите, – отвечал Мидоус.