Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча

Длина реев свидетельствовала, что корабль почти наверняка военный, и все же оставалась надежда, что это трофей, недавно захваченный у французов и взятый на службу без всяких изменений.

– Не нравится он мне! – объявил Мидоус.

– Где Бэдлстоун?! – воскликнул Хорнблауэр, поворачиваясь к корме.

Он вырвался из хватки Мидоуса и тут заметил Бэдлстоуна: шкипер выбежал на палубу и теперь смотрел на бриг в подзорную трубу.

Хорнблауэр и Мидоус разом двинулись к нему.

– Поворачивай, черт тебя дери! – заорал Мидоус, но Бэдлстоун уже начал выкрикивать приказы.

Секунду-две на барже царила дикая неразбериха: пассажиры пытались помочь команде. Впрочем, все они были опытные моряки, и дело быстро пошло на лад. Шкоты выбрали, преодолевая яростное давление ветра, руль положили на борт. «Принцесса» повернула довольно ловко; большой люгерный парус хлопнул один раз, и вот она уже двинулась в бейдевинд на новом галсе. При этом баржа приподнялась на волне; по совпадению бриг приподнялся и накренился в то же самое время. Хорнблауэр на полсекунды увидел полосу пушечных портов – окончательное свидетельство, что это и впрямь военный корабль.

Теперь «Принцесса» и бриг шли в бейдевинд одним галсом. Несмотря на преимущества косого парусного вооружения, видно было, что бриг держит чуть круче к ветру. К тому же «Принцесса» была гораздо медлительнее; Хорнблауэр прикинул, что бриг настигнет ее за несколько часов, а если ветер повернет еще, то и быстрее.

– Подтяните-ка фока-шкот! – приказал Мидоус, но не успели матросы его послушаться, как их остановил окрик Бэдлстоуна:

– Отставить! – Бэдлстоун повернулся к Мидоусу. – Я командую судном и не лезьте не в свое дело!

Толстый шкипер, уперев руки в боки, твердо выдержал взгляд капитан-лейтенанта. Мидоус повернулся к Хорнблауэру:

– Должны ли мы это терпеть, капитан Хорнблауэр?

– Да, – отвечал тот.

Так требовал закон: пассажиры, пусть даже боевые офицеры, должны подчиняться капитану; и если дойдет до боя, это правило по-прежнему будет в силе. По законам войны коммерческое судно может обороняться, но и в этом случае приказы отдает капитан – точно так же, как если бы дело касалось поворотов, прокладки курса и остальных вопросов судовождения.

– Черти меня дери! – пробормотал Мидоус.

Хорнблауэр, возможно, не ответил бы так резко и определенно, если бы со всегдашним своим любопытством не приметил один занятный феномен. Как раз когда Мидоус приказал подтянуть фока-шкот, Хорнблауэр зачарованно наблюдал за двумя большими люгерными парусами. Они были развернуты чуть под разным углом, что, на неопытный взгляд, было неэффективно. Анализ сложной – и отчаянно интересной – механической задачи подсказывал: когда один парус слегка поворачивает ветер к другому, наилучший результат достигается именно при таком их положении. Хорнблауэр помнил эту увлекательную задачу с тех пор, как мичманом отвечал за корабельный баркас; Мидоус ее позабыл или никогда не знал. Если бы его приказ исполнили, скорость бы немного упала. Бэдлстоуну лучше знать корабль, которым он управляет много лет, и косые паруса, под которыми он ходит всю жизнь.

– Вижу их флаг, – сообщил Бэдлстоун. – Французский, разумеется.

– Новый быстроходный бриг из тех, что строят сейчас, – заметил Хорнблауэр. – Стоит двух наших.

– Вы будете отбиваться? – спросил Мидоус.

– Буду уходить, сколько могу, – ответил Бэдлстоун.

Ничего другого ему и не оставалось.

– Два часа до темноты. Почти три, – сказал Хорнблауэр. – Может, сумеем уйти в дождевом шквале.

– Как только они нас нагонят… – Бэдлстоун не договорил. Французу ничего не стоило изрешетить баржу с близкого расстояния; жертвы на переполненном маленьком судне будут ужасны.

Все трое повернулись к бригу; он был уже заметно ближе, и тем не менее…

– До того как он подойдет на расстояние выстрела, заметно стемнеет, – сказал Хорнблауэр. – У нас есть шанс.

– Очень небольшой, – возразил Мидоус. – Черт…

– Думаете, мне охота гнить во французской тюрьме? – взорвался Бэдлстоун. – Эта баржа – все, что у меня есть. Мои жена и дети умрут с голоду.

А что будет с Марией, у которой на руках маленький сын, а другой ребенок скоро родится? И… и… что его обещанный чин? Кто шевельнет пальцем ради капитана, не утвержденного в звании?

Мидоус бранился, изрыгая череду бессмысленных проклятий и гнусных непристойностей.

– Нас тридцать человек, – сказал Хорнблауэр, – а они думают, что не больше шести.

– Клянусь Богом, мы можем взять их на абордаж! – воскликнул Мидоус, и поток сквернословия резко оборвался.