Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии

– В таком случае, пойду, распоряжусь насчет лошадей, милорд.

Хорнблоуэр остался один в ярко освещенной гостиной. Он чувствовал, что если он позволит себе сесть в одно из этих уютных кресел, у него уже не достанет сил снова подняться.

– Милорд! Милорд! – это была Люси Хоу. Она вбежала в комнату, ее платье развевалось от спешки. Он должен будет сказать ей о Спендлове.

– О, Вы живы! Вы живы!

Но что это? Она упала перед ним на колени, схватила его руку и стала покрывать ее поцелуями. Он отпрянул назад, попытался высвободить руку, но она буквально повисла на ней, и, продолжая целовать ее, ползла за ним на коленях.

– Мисс Люси!

– Вы живы, и мне ничего больше не нужно! – сказала она, все еще не отпуская его руку. Слезы сбегали по ее щекам. – Это был жуткий день. Вы не ранены? Скажите мне! Расскажите мне все!

Это было ужасно. Она снова и снова прижимала его руку к своим губам, щекам.

– Мисс Люси! Пожалуйста, успокойтесь!

Как может семнадцатилетняя девушка так поступать по отношению к сорокапятилетнему мужчине? Разве она не влюблена в Спендлова? Но, быть может, именно о нем она сейчас думает?

– Надеюсь, что с мистером Спендловом все будет в порядке, – сказал он.

– Спендлов? Я надеюсь, что с ним все будет в порядке. Но Вы, Вы …

– Мисс Люси, Вам не следует говорить такие вещи! Встаньте, пожалуйста, прошу Вас!

Кое-как он заставил ее подняться.

– Я этого не вынесу! – произнесла она. – Я люблю Вас с того самого момента, как увидела Вас!

– Так-так! – сказал Хорнблоуэр, так мягко, как только мог.

– Экипаж будет готов через две минуты, милорд, – раздался из-за двери голос Хоу. – Может быть, стакан вина и кусочек чего-нибудь, прежде, чем Вы отправитесь в путь?

Хоу вошел, улыбаясь.

– Спасибо, сэр, – ответил Хорнблоуэр, пытаясь перебороть смущение.

– Девочка просто сама не своя, начиная с сегодняшнего утра, – сказал Хоу, извиняясь. – Ох, эта молодежь, не удивлюсь, что она – единственный человек на острове, который беспокоится о секретаре не в меньшей степени, чем о главнокомандующем.

– Гм, да… Эта молодежь… – протянул Хорнблоуэр.

В этот момент вошел дворецкий с подносом.

– Люси, дорогая моя, подай Его Превосходительству стакан вина, – сказал Хоу, затем, повернувшись к Хорнблоуэру, продолжил, – миссис Хоу чувствует себя совершенно разбитой, но через минуту она спустится к нам.

– Прошу Вас, не стоит беспокоить ее, – сказал Хорнблоуэр. Взяв стакан, он заметил, что его рука дрожит.

Хоу вооружился изогнутым ножом и вилкой и принялся разделывать цыпленка.

– Простите меня, пожалуйста, – проговорила Люси.

Вздрагивая от рыданий, она повернулась и выбежала из комнаты, столь же стремительно, как прежде вбежала в нее.

– Я даже не представлял, что ее привязанность так сильна, – сказал Хоу.

– И я тоже, – ответил Хорнблоуэр. В волнении, он залпом выпил целый стакан вина и направился к цыпленку, стараясь сохранять невозмутимый вид.

– Экипаж у дверей, сэр, – отрапортовал дворецкий.

– Я захвачу это с собой, – сказал Хорнблоуэр, держа в одной руке кусок хлеба, а в другой куриное крылышко. – Вас не слишком затруднит, если я попрошу Вас выслать вперед посыльного, чтобы он предупредил Его превосходительство о моем прибытии?

– Это уже сделано, милорд, – ответил Хоу. – Я также разослал гонцов, чтобы предупредить патрули, что с Вами все в порядке.

Хорнблоуэр удобно расположился на мягком сиденье кареты. Случай с Люси имел хотя бы один положительный результат: все мысли об усталости на время вылетели у него из головы. Теперь он мог откинуться на спинку сиденья и расслабиться. Прошло добрых пять минут, прежде чем он вспомнил, что все еще держит хлеб и курятину в руках. Он устало пережевывал пищу. Долгая поездка оказалась не особенно спокойной из-за постоянных помех. Патрули, еще не получившие сообщения о том, что он нашелся, то и дело останавливали экипаж. Через десять минут они натолкнулись на батальон гайлендеров, разбивших бивуак у дороги, и полковник настоял на том, чтобы лично засвидетельствовать свое почтение главнокомандующему морскими силами и поздравить его. Чуть далее с каретой поравнялась галопирующая лошадь – это приехал Джерард. При свете каретного фонаря было видно, что его лошадь вся в мыле. Хорнблоуэр выслушал, как он произнес: «Слава Богу, вы живы, милорд» (все они говорили одни и те же слова), – и рассказал ему, что произошло. При первой возможности Джерард перебрался в карету и уселся рядом с Хорнблоуэром. Он был исполнен чувства собственной вины за то, что случилось с его начальником (это уязвило Хорнблоуэра тем, что он оказался не способен сам позаботиться о себе, что и доказало происшедшее) и за то, что он не смог спасти его.

– Мы попытались использовать ищеек, с помощью которых разыскивают беглых рабов, милорд, но безрезультатно.

– Разумеется, ведь я находился на спине мула, – пояснил Хорнблоуэр. – В любом случае, след имел уже давность нескольких часов. Но давайте забудем о прошлом и поразмыслим о будущем.

– Не пройдет и двух дней, милорд, как эти пираты будут отплясывать танец на виселице.

– Неужели? А как насчет Спендлова?

– А? Да-а, конечно, милорд.