Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память

Колчак же в неделю, последовавшую за отступлением из Омска, оказался перед необходимостью реформы управления и изменений в личном составе кабинета. Накануне октябрьско-ноябрьских поражений он склонился к учреждению на месте Экономического Совещания нового органа – «Государственного Земского Совещания», которое призвано было бы «помочь Правительству в переходе от неизбежно суровых начал военного управления… к новым началам жизни мирной, основанной на бдительной охране законности и твердых гарантиях гражданских свобод и благ личных и имущественных». Тогда, 16 сентября, Верховный Правитель вновь призывал к «прекращению партийной борьбы и признанию государственных целей и задач выше личных стремлений и самолюбий». Это были дни, когда разработанное Дитерихсом наступление вселяло надежды на возвращение военного счастья, и вовсе не следует считать проект Земского Совещания уступкой, сделанной кому-то на краю пропасти. В развитие высказанных ранее намерений, 5 ноября было утверждено «Положение о Государственном Земском Совещании», согласно которому это должен был быть законосовещательный орган для обсуждения государственного бюджета и законопроектов («кроме дел, относящихся до основных начал существующего государственного устройства»), но сам решений не выносящий и лишь сообщающий свою точку зрения Совету министров и Верховному Правителю. Не более четверти его состава назначалось бы указами Верховного, а остальные избирались бы «а) от сельского населения, б) от городского населения, в) от земств, г) от казачьих войск, д) от государственных высших учебных заведений, е) от приходских организаций православных, старообрядцев и мусульман, ж) от Всероссийского Земского Союза, з) от Всероссийского Союза Городов, и) от Торговли и Промышленности, к) от профессиональных рабочих организаций, л) от кооперации [128]»; выборам предстояло пройти «не позднее 1 января 1920 года». Таким образом, намечалось определенное развитие «парламентаризма» внутри того государственного строя, который существовал под верховной властью адмирала Колчака. Однако со сдачей Омска общее положение изменилось слишком радикально.

Вряд ли адмирал собирался отказываться от своих планов и обещаний. Однако теперь он, по-видимому, предпочел бы тип управления, который генерал Деникин назвал «военно-походным». Вопреки распространенному мнению, Колчак отнюдь не держался ни за железную дорогу со своим салон-вагоном и «броневиками» (бронепоездами), ни даже за эшелон с государственным золотым запасом, эвакуированным из Омска. «Я буду разделять судьбу армии», – сказал он Гинсу, который звал его проехать вслед за Советом министров в Иркутск. «В трудную, наиболее тяжелую минуту я буду вместе с вами, возможно, и в ваших рядах», – говорил он солдатам еще в августе во время поездки на фронт. В дни отставки Дитерихса, готовясь к решающему бою за столицу, адмирал, как рассказывали, предполагал «отправить свой поезд вперед, самому [с] ружьем в руках отходить с конвоем, если это будет суждено». «Может быть, вам суждено повторить бессмертный поход Корнилова. Мы пойдем с вами», – говорил ему тогда же приехавший из Франции и включенный в состав кабинета С.Н.Третьяков (бывший министр в последнем составе Временного Правительства), сам ни в какой поход, естественно, не пошедший… В то же время никто не мог снять с Верховного Правителя его ответственности, и 21 ноября Колчак своим указом реформировал государственное управление, имея целью достижение большей компактности, которая отвечала бы сложившейся обстановке.

Указ провозглашал, на смену Совету Верховного Правителя, образование под председательством адмирала «Верховного Совещания в составе главнокомандующего фронтом, его помощников, начальника его штаба, генерал-квартирмейстера при Верховном Главнокомандующем, председателя Совета министров и министров военного, внутренних дел, иностранных дел, путей сообщения, финансов, снабжения и продовольствия, или их заместителей» для «разработки общих указаний по управлению страной для объединения деятельности отдельных ведомств и согласования их с работой армии». Генерал Филатьев, описывая сибирскую катастрофу, не преминул поиронизировать над «управлением страною из поездов, долженствовавших продвигаться на восток по мере безостановочного отступления армии», «управлением страною при помощи совещаний по телеграфу», но в действительности смысл указа был совсем в другом.