Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память

Эсеры, однако, не пожелали пожать протянутую руку – Пепеляеву слишком вредила его репутация одного из «творцов диктатуры» (официальная биографическая справка о нем, появившаяся в свое время в прессе, гласила: «… В[иктор] Н[иколаевич] убедился в призрачности и искусственности власти так называемой Директории и принял участие в той работе, которая привела к провозглашению власти Верховного Правителя»), да и деятельность на посту управляющего министерством внутренних дел отнюдь не способствовала его популярности в кругах «революционной демократии». И все же, выезжая в Ставку Колчака (куда собрался и его брат-генерал) и оставляя своим заместителем Третьякова, Пепеляев не терял надежды на поворот политической линии. В поезде Верховного Правителя оба брата снова настаивали на созыве Земского Собора и ругали генерала Сахарова. Склоняясь к мысли об отставке последнего, адмирал 8 декабря телеграфировал находившемуся в Иркутске Дитерихсу с предложением вернуться на должность Главнокомандующего, но получил отказ. Жанен пишет: «Дитерихс [130]поставил абсолютным условием: “немедленный отъезд адмирала в армию Деникина”. Дитерихс открыто говорит, что у адмирала прогрессивный паралич. Министры подтверждают это на основании диагноза врачей».

Признаться, по-человечески не хочется, чтобы свидетельство Жанена оказалось правдивым и именно генерал Дитерихс был автором или распространителем гадкой сплетни, но и без этого действия бывшего Главнокомандующего выглядят предосудительными. В сущности, перед нами – попытка произвести «по телеграфу» переворот, и достойны внимания фразы из телеграфной беседы В.Н.Пепеляева с братом 26 ноября: «Я вызвал [в] Иркутск генерала Дитерихса… До разговора с ним я абсолютно не могу выехать». Очевидно, что монархист Дитерихс и стремительно «левевшие» братья Пепеляевы совершенно по-разному представляли себе Земский Собор, но в действиях, направленных (называя вещи своими именами) против адмирала Колчака, они оказывались союзниками.

После ответа Дитерихса Верховный Правитель вызвал к прямому проводу генерала Каппеля и сообщил о намерении вручить ему Главное Командование: «Я уверен, что ваша огромная боевая опытность, широкие знания военного дела и популярное в армии имя помогут вам справиться с этой трудной задачей». Каппель возразил, что не считает себя достаточно подготовленным, и предложил кандидатуры Дитерихса, Семенова, Филатьева и Войцеховского (с оговоркой, что последний также не считает себя достойным). «Я вас знаю единственным лицом, которому могу вверить фронт», – отвечал Колчак.

Владимиру Оскаровичу Каппелю, герою летних боев 1918 года на Волге, сильно повредило его тогдашнее подчинение самарскому Комитету членов Учредительного Собрания. Несмотря на недоверие социалистов, отмечавших, что Каппель «никогда не скрывал своих монархических убеждений», за отважным офицером (в генералы его произвел Болдырев) долго тянулось подозрение в связях с «революционною демократией». Родилась даже легенда, что Ставка из неприязни к Каппелю хотела зимой 1918/1919 года свернуть все подчиненные ему части в бригаду, отмена же этого проекта принадлежала якобы лично Верховному Правителю: «… Каппель был вызван в Омск и имел личную встречу с адмиралом Колчаком. Известно, что окружение Верховного Правителя заранее настраивало его против Каппеля. Но при личной встрече все недоразумения быстро рассеялись, и Владимир Оскарович произвел на адмирала самое лучшее впечатление». Однако Колчак определенно говорил в феврале 1920 года: «С Каппелем я не встречался до февраля или марта 1919 г., но по сведениям и отзывам об нем относился к нему с большим уважением, как к выдающемуся деятелю из молодых офицеров»; сохранение же «каппелевцев» в виде армейского корпуса было утверждено приказом от 3 января 1919 года на основании разработок начальника штаба от декабря 1918-го (что, кстати, мало согласуется с расхожими версиями о недоброжелательстве к Каппелю генерала Лебедева и чуть ли не вредительстве со стороны последнего).