Адмирал Макаров

А на другой день вечером, сидя в своей каюте, он записывал: «Обыкновенно засыпаю около часу ночи, но в три просыпаюсь. Мысли о предстоящей зимовке не выходят из головы. Потом читаю, опять засыпаю и опять просыпаюсь и т. д. до 7 часов утра, когда входит капитан. Вечером обдумывал и писал письма, которые хочу послать о помощи.

А погода словно дразнит. Тишина. Весь день солнце, горизонт чистый. В прозрачном сверкающем воздухе отчетливо видны мрачные берега Новой Земли. Чистота полярного воздуха удивительная!» Геолог В. Н. Вебер, писал Макаров, профильтровал снеговую воду и не обнаружил в ней ни одной пылинки. Не случайно на «Ермаке» все были здоровы, и даже умиравший от воспаления легкик в тромсенской больнице матрос Лизунов быстро поправился"152.

Положение не улучшалось. Льды стояли неподвижно. Наконец, Макаров решил, что если лед в ближайшее время не разойдется, придется готовиться к зимовке. Одновременно он собирался направить группу людей на Новую Землю, где находился опорный пункт всех научных новоземельских экспедиций, чтобы дать знать в Петербург о том, в какое положение попал «Ермак». В поход должны были отправиться шесть человек с двухмесячным запасом продовольствия, так как до ближайшего поселения Малые Кармакулы было 285 километров. Начальником группы был назначен геолог Вебер. Намечалась посылка и второй партии. Немедленно приступили к сборам. Вечером засели писать официальные донесения и письма к родным к друзьям.

В письме к жене от 22 июля 1901 года Макаров писал: «Широта 74 o 41', долгота 54 o 23'. Мы вошли под берегом Новой Земли в торосистое поле в то время, когда оно было случайно в периоде ослабления; но затем оно пришло в состояние сжатия, и мы едва можем в нем пошевельнуться. Все зависит от ветра. Если будет свежий норд-ост, то льдина может ослабнуть в своем сжатии, и мы быстро освободимся. Но вот уже почти месяц, и таких условий пока не наступало… Через месяц могут грянуть морозы (и теперь по ночам иногда 3 o мороза). Необходимо подумать о том, как снять с «Ермака» экипаж, поэтому я посылаю две партии… Необходимо уговорить Витте, чтобы он устроил посылку ледокола Э 2 и парохода «Рюрик» к границе постоянных льдов, снять экипаж… надо снимать команду в начале сентября, ибо позже будет труднее…

Я совершенно здоров, но сильно озабочен участью «Ермака». Напрягаю все силы, чтобы найти выход. Пробиваясь с ледоколом, прилагаю все мое искусство и всю мою энергию. Результатов нет, и мы нисколько не двигаемся. Эта работа вовсю без результатов в высшей степени тяжела и физически и психически. Неделю тому назад это у меня отозвалось на неправильной работе сердца, но я сейчас же бросил курить и пить кофе… И теперь я опять здоров. Как это будет грустно бросить «Ермак»! И еще будет грустней остаться здесь на зиму…"153

Ледовая обстановка, сложившаяся в 1901 году у берегов Новой Земли, была исключительно неблагоприятной. Никогда не наблюдалось здесь ничего подобного. Вместо обычно дувших здесь в это время года восточных ветров целый месяц упорно держались западные, нагнавшие столько льда и «наторосившие», по словам Вебера, такую кашу, что ее надо сначала видеть, а потом уж винить «Ермак». Температура поверхностного слоя воды вместо +4, +6 была отрицательной. «Со стороны глядя, — заносит Вебер в дневник, — дело выходит позорное: начать работу с полуострова Адмиралтейства и, не подойдя к нему, застрять, притом не на мели или камнях, но во льду (ледокол!). Но если посмотреть, что проделала с ним природа, то придется оправдать судно и руководителей экспедиции».

Между тем жизнь на корабле шла обычным порядком: все занимались своими делами, готовились к ледовому пешему походу на Новую Землю, читали книга с описанием полярных путешествий и со все возрастающим нетерпением ждали одного — «раздвижки льдов». А сам Макаров производил опыты. Из кусков листового железа, отшлифованного и неотшлифованного, он сделал две модели парохода и испытывал их в корыте с водой и льдом, чтобы определить, облегчит ли отшлифовка листов обшивки продвижение ледокола в сжатом льду.

Все уже было готово к двум пешим экспедициям на Новую Землю, написаны донесения и письма, уменьшен суточный рацион и продумана подготовка к предстоящей зимовке, когда вдруг неожиданно пришло освобождение. 6 августа в три часа вахтенный заметил, что лед как будто тронулся. Стали проверять. Средством проверки служил шпагат с колышком, спущенный с борта судна на лед и там закрепленный. Взглянули на шпагат и убедились, что за время последней вахты он немного натянулся. Сообщили командиру. Осмотрев лед, Васильев приказал будить команду и немедленно разводить пары. На палубе показался адмирал. Он был спокоен и не проявлял никаких признаков радости. «Может быть, начавшаяся передвижка так же неожиданно кончится и лед снова сожмет корабль», — думал он.

Но лед расходился по-настоящему. Все шире становились полыньи, черными лентами извивались появившиеся во льду каналы, то и дело раздавался треск лопавшихся льдин.