Адмирал Макаров

Целые дни проходили в работе, в научных наблюдениях, исследованиях. Было собрано много геологических образцов и окаменелостей. На берегу разбили лагерь. Определили астрономический пункт. Макаров приказал установить на этом месте большой крест с надписью на доске: «Ермак», астрономический пункт. 10 (23) августа 1901 г.» Около креста соорудили будку и оставили в ней провиант на случай, если какие-нибудь мореплаватели попадут в беду. На всякий случай Макаров оставил здесь значительный запас угля157.

Пока сотрудники Макарова работали на берегу, сам он разъезжал на катере по необъятной Крестовой губе, делая ее гидрологические разрезы и производя другие исследования. Если позволяла погода, «Ермак» выходил в море для фотограмметрической съемки в районе между Машигиной губой и Сухим Носом.

29 августа впервые по-настоящему пахнуло зимой. Погода испортилась, началась вьюга, палуба покрылась снегом. «На машинном люке сидят три куличка с длинными носами, людей боятся, но не улетают: все равно — смерть, а на люке тепло"158.

Установив на берегу мареограф для определения высоты прилива, снялись с якоря и вышли в море. Путь лежал на материк, в норвежский порт Вардэ. Через каждые пятьдесят миль останавливались и производили исследования. Из Вардэ «Ермак» направился в Тромсе, куда прибыл 2 сентября. Оттуда — домой, в Кронштадт.

Неприветливо встретили Макарова на родине. Почти месячная задержка «Ермака» в торосистых нагромождениях вблизи новоземельских берегов привела к провалу планов адмирала Макарова. Неудачей похода снова воспользовались его тайные и явные враги. Опять «неопровержимо доказывалась» абсурдность идеи ломки полярного льда с помощью ледокола. Однако это было несправедливо. Все три похода «Ермака» в Арктику полностью выявили его блестящие качества и одновременно наметили предел его возможностей. Вопреки утверждениям адмирала Бирилева и его единомышленников, «Ермак» оказался вполне пригодным к полярному плаванию, необычайно крепким и выносливым кораблем. Его корпус выдерживал борьбу с тяжелыми полярными льдами в любом из районов Арктики, где побывал ледокол. От сильнейших ударов с полного хода в льдины корпус ледокола не претерпел никаких изменений. Не только крепления и непроницаемые переборки, но и котлы и машины не нуждались в ремонте даже по окончания плавания. Макаров говорил шутя, что механиками корабля «были приложены все старания, чтобы сломать машины, но эти старания не увенчались успехом». «Ермак» превосходно выдержал испытание. Никакой другой корабль не смог бы выдержать того напора льда, какой выдерживал ледокол во время новоземельского плена. Благодаря тому, что корпус корабля имел своеобразную бочкообразную конструкцию, напиравший лед не давил на его бока, а уходил под корпус, подминался кораблем.

Но против самой серьезной арктической беды, против льда в состоянии сжатия «Ермак» ничего не мог поделать. Войдя в мощное торосистое поле, ледокол свободно ломал его, вползая на лед. Но вот лед пришел в движение, началось сжатие, проложенный ход стал замыкаться, и «Ермак» оказался в ловушке. Ни вперед, ни назад он двинуться уже не мог.

Все те, кто с пеной у рта доказывал бессмысленность замыслов Макарова, либо ничего не понимали в условиях полярных плаваний, либо не желали вникать в эти условия и требовали невозможного.

Что касается Макарова, то он был вполне удовлетворен качествами созданного им корабля. После третьего похода в Арктику Макаров удостоверился в силе и выносливости ледокола, с успехом выдержавшего сильнейший натиск льда. Он по-прежнему был убежден, что «Ермак» может успешно бороться с полярным льдом и побеждать его, но при условии, если плавание не будет ограничено коротким сроком. Состояние сжатия всегда возможно, и нужно быть готовым к этому. Попав в сжатие, ледокол должен отказаться от всякой попытки форсировать преграду и терпеливо выжидать, когда лед, в зависимости от перемены ветра и течения, разойдется и даст кораблю возможность двигаться.

Еще из Тромсе Макаров послал Витте телеграмму о результатах экспедиции, хотя на собственном опыте убедился, что этого делать не следовало.

«Северная часть Новой Земли, — говорилось в телеграмме, — в это лето была обложена тяжелыми прибрежными льдами, которые находились весь июль в сжатии. „Ермак“ потерял три недели в упорной борьбе с этими льдами, вследствие чего пришлось программу сократить. Сделаны два рейса к Земле Франца-Иосифа и обратно, первый раз через льды, второй — по свободной воде. Собрали большой материал по ледоведению, глубоководным и магнитным исследованиям, составлена карта Новой Земли и Сухого Носа до полуострова Адмиралтейства. Путь на Енисей кругом Новой Земли для коммерческих пароходов считаю непрактичным…"159