Адмирал Нельсон

Вообще-то обедня была мероприятием платным. Моряки получали в те дни от 19 до 25 шилл. в месяц. Но из этой суммы делались вычеты: четыре пенса священнику, два — хирургу, шесть пенсов — на Гринвичский госпиталь (учреждение для моряков — инвалидов и престарелых) и шесть — в специальный «фонд благосостояния». Жалованье выплачивалось только по окончании рейса, когда корабль возвращался в порт.

Очень острой проблемой, как уже говорилось, было питание на борту во время длительного плавания. В английских портах на корабль грузили живых быков, коров, овец, коз, свиней и домашнюю птицу, но через некоторое время в море эти запасы иссякали, и команда переходила на соленую говядину и свинину.

На завтрак морякам давали обычно овсянку на воде или так называемый «шотландский кофе», т.е. высушенные и обожженные куски хлеба, разваренные в кипящей воде, в которую добавлялось немного сахара. Моряки очень не любили солонину. «Она была тверда, как камень,— свидетельствует современник,— жилистая, засохшая, потемневшая, хрящеватая, усыпанная сверкающими кристаллами соли... Соленая свинина вообще была лучше соленой говядины, но моряки вырезали и из той, и из другой различные игрушки и коробки. Утверждали, что вещи из мяса так хорошо полировались, как если бы они были изготовлены из мелкозернистой древесины»(54). Офицерский состав, конечно, обеспечивался высококачественным питанием. Свежий хлеб на кораблях не выпекался, а сухари вызывали большое недовольство. В них заводились различные насекомые и черви, от которых никак нельзя было избавиться. Оставался единственный выход — жевать сухарь в темноте, чтобы не видеть, как он выглядит.

Утешением для моряков в плавании была ежедневная порция грога, выдаваемая вечером. Порция равнялась пинте, т. е. примерно половине литра. Грог состоял из одной части рома и трех частей воды с добавлением лимонной кислоты и сахара. Моряки строго следили за соблюдением этих пропорций. Увеличение доли воды в гроге вызывало немедленно бурный протест. Грогом моряки платили друг другу долги — на судне он ценился выше денег.

Неполноценное питание, без свежих овощей и, следовательно, без витамина С, скученность, отсутствие гигиены (адмиралтейство не предусматривало средств даже на выдачу мыла) имели своим последствием массовые заболевания, которые тогдашняя медицина почти не умела ни предотвращать, ни лечить. Цинга была на первом месте по распространению. Затем желтая лихорадка, свирепствовавшая на судах, ходивших в Ост-Индию и Вест-Индию. Нередко вспыхивали эпидемии тифа. Линейный корабль «Стирлинг-касл», действовавший в Ла-Манше с экипажем в 480 человек, однажды через несколько недель вынужден был возвратиться в Портсмут из-за того, что 320 человек заболели тифом. Крупные неприятности причиняли венерические заболевания.

При таких условиях жизни на кораблях дисциплина, естественно, поддерживалась жестокими мерами. Кодекс военно-морской дисциплины, действовавший в XVIII в.,был составлен за пногие десятилетия до этого, т.е. во времена еще более жестокие. Наказывали за малейшее непослушание, за неудовлетворительное выполнение, по мнению офицера, служебных обязанностей, за кражу, за пьянство и многое другое. За небольшие нарушения пороли плеткой-девятихвосткой, введенной еще в 1698 г. Чем серьезнее нарушение, тем большее количество ударов получал нарушитель. Очень тяжелым наказанием было протаскивание под килем. Провинившегося привязывали к веревке, опускали за борт и вытягивали полузадохнувшегося с другого борта.

Любое неповиновение или угроза офицеру рассматривались как бунт. И тогда созывался военно-полевой суд, выносивший немедленно приговор, всегда одинаковый — смертная казнь. Приговор тут же на глазах всей команды приводился в исполнение. Несчастного вешали на рее.

Особенно страдали моряки в тех случаях, когда среди офицеров попадались люди, которые, наказывая матросов и издеваясь над ними, просто наслаждались. Встречаются люди, испытывающие радость от страданий ближнего. «Избиение и порка,— пишет Р. Харт,— назывались «уклоном»[5], и некоторые офицеры были известны тем, что получали удовольствие, подвергая моряков этому наказанию» (55).

Удовольствие испытывали, притесняя других, многие на корабле — те, кто обладал хоть какой-нибудь властью или видимостью ее. Начальник хозяйственной части судна (мы бы назвали его завхозом), в обязанности которого входила выдача матросам провизии и некоторых других вещей, мог превратить эту простую процедуру в унизительную для матросов, демонстрируя их зависимость от него. Офицеры могли требовать исполнения матросами тех или иных обязанностей по-разному: строго и справедливо или в унизительно-издевательской форме. Даже мичманы, находившиеся по корабельной иерархии между матросами и офицерами, любили поиздеваться над рядовыми моряками.