Адмирал Нельсон

Честно говоря, в Адмиралтействе уже давно знали, что среди матросов происходит что-то неладное. Еще в 1795 году контрадмирал Паттон прислал в Адмиралтейство меморандум о царящем среди матросов недовольстве жестокими порядками и низким жалованьем. С меморандумом лорды во главе с графом Спесером ознакомились.

— Потерпят! — высказал затем общую мысль первый лорд, и меморандум положили под сукно.

Год спустя забил тревогу некий капитан Пэкинхэм, предупредивший первого лорда, что жалованье матросов из-за инфляции стало настолько мизерным, что возможен бунт. После этого командующий эскадрой адмирал Хау получил подряд сразу несколько писем, предупреждающих о готовящемся бунте. Но и это не вразумило лордов-адмиралов.

Разумеется, что помимо издевательств и нищеты на матросов большое влияние оказали и события в соседней Франции. Вполне естественно, что если здесь тебя не считают за человека, а у соседей такие же, как ты, матросы являются полноправными гражданами и могут заседать хоть в Конвенте, то невольно задумаешься: чем же ты хуже?

Английский историк Г. Маркус пишет: "К весне 1797 года на нижней палубе преобладало всеобщее, имевшее глубокие корни недовольство размерами и сроками выплаты жалованья… Оно выплачивалось все еще в размерах, установленных в царствование короля Карла Второго. В то же время матросы на торговых судах получали в четыре раза больше военных моряков… Существовало недовольство порядком распределения и выплаты призовых денег, питанием, одеждой, отпусками и дисциплиной".

А вот мнение очевидца событий врача Джонсона: "Ни один человек, который смог бы придумать, как попасть в тюрьму, не стал бы моряком. Ибо быть на корабле — это все равно что быть в тюрьме, но вдобавок к этому иметь шанс утонуть… Человек в тюрьме имеет более просторное жилище, лучшую пищу и, как правило, лучшее общество".

Пока в Лондоне думали, что же предпринять для наведения порядка, у матросов появились уже и политические требования: амнистия всем участникам восстания, введение в состав военных судов своих представителей, изменение ряда уставных параграфов, касающихся наказаний, возвращение на корабли офицеров только после голосования каждой кандидатуры среди матросов. Последний пункт был явно позаимствован у французских коллег, которые с началом революции именно таким образом решали судьбы своих офицеров.

Самыми решительными казались матросы, восставшие в Грейт-Норе во главе с мичманом Ричардом Паркером. В свое время его силой забрали на корабль. Благодаря своим способностям и образованию он дослужился до мичмана, после чего ушел с флота. Но с началом войны его вновь забрали на флот. Не чуждый революционных взглядов и пользующийся большим авторитетом среди матросов, Паркер быстро стал настоящим вожаком восстания. Именно по совету Паркера матросы избрали от каждого из кораблей делегатов, которые совместно и принимали все решения. На кораблях поддерживался строгий порядок и соблюдался распорядок дня, было запрещено спиртное и присутствие женщин.

Затем восставшие обратились с письмом в английский парламент. Это уже само по себе было неслыханно, но еще более поразительным был сам текст этого матросского письма: "Соотечественники! Нам нужно объяснить свое поведение. Министры его величества знают, что наши намерения исходят из закона гуманности, чести и безопасности народа, с давних пор брошенных под ноги теми, кому следовало бы быть его друзьями и защитниками собственности и законов.

Пресса допускает ложь и заставляет вас верить вещам, столь же далеким от наших целей, как далеко поведение правителей от чести и приличий. Мы, несшие тяготы утомительной и позорной войны, — станем ли мы жертвами тиранов, которыми подлые мошенники, раззолоченные и разжиревшие, утопающие в изобилии и роскоши, намерены обременить вас?

Мы, взбиравшиеся среди бурь и военной грозы по качающимся снастям на смертельную высоту гнущихся мачт, — будем ли мы терпеть, чтобы с нами обращались хуже, чем на улицах Лондона с собаками?

Мы, кто в яростной схватке сбивали и покоряли гордого врага, защищая берег от нашествия, ваших детей от смерти и ваше имущество от грабежа, — будем ли мы марионетками в руках своры людей, добывших титулы, награды и богатство благодаря нашим рукам? Нет! Настал век разума наконец! Мы долго пытались найти в себе человека, теперь мы себя нашли.

Мы бесконечно далеки от мысли о ниспровержении правительства нашей любимой родины. Мы самого высокого мнения о нашем короле, и мы убеждены, что не по его указанию принимаются против нас меры, дабы лишить нас прав человека.

Соотечественники! Вы и отдаленно не можете представить условий, в которых мы живем уже не один год. В Риме были Нерон и Калигула, но они есть и во флоте Британии. Без следов добродетели, способностей, образования, они позволяют себе позорные жестокости над теми, кто из-за нужды или патриотических чувств поставлен под их власть. Они пребывают под светилом благополучия, а мы — незачем объяснять, кто мы, — работаем под страхом мучений, которые только может придумать бесчеловечный скот.