Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал

– Верно, – даже удивился тот. – Анализируешь неплохо. Что ещё скажешь?

– Думаю, ты агентом у нас был, давним. Пришлось раскрыться, когда меня похищал. Наверняка приказ сверху спустили, доставить во что бы то ни стало.

– Почти угадал. В Союзе я действительно работал больше двадцати лет, в органах. Сначала ЧК, потом ОГПУ, и вот НКВД. До майора госбезопасности дослужился. Только выйти из игры пришлось в Крыму, когда я помог нашим войскам взять полуостров. А тут я участвовал в одиночной акции. Пришлось быстро работать, многие из флотских меня в лицо знали, странно, что капитан, адъютант командующего флота меня не признал. Под самый конец обороны Крыма, то, что я агент немцев, им выяснить удалось. А этот видимо новенький. Да особо информацию обо мне не распространяли. Устроился я в разведотделе вермахта, а тут раз – срочно проводить операцию в Поти, вот меня и направили. Город я хорошо знаю, в местном отделе НКВД два года служил, пока на повышение не ушёл. Едва успели тебя с трапа самолёта снять.

– Мы в Польше? Почему не в Крыму? На самолёте вывезли?

– Всё прошло идеально, ваши совсем ушами хлопали. Даже на стрельбу, когда мы адъютанта и охрану его уничтожали, никто не дёрнулся. Потом к самолёту, и отправили в генерал-губернаторство. Тут ты прав, мы в Польше, как ты её называешь. Ну а Крым? Слишком плотный зонтик советских истребителей там, рисковать не стали, да и приказ имеется доставить как можно быстрее, поэтому сразу отправили по назначению в рейх. Ушли подальше над Чёрным морем, дозаправились в Румынии и до генерал-губернаторства долетели. Вот только, как видишь, случайность произошла. Подломилась стойка шасси, когда мы посадку совершили для дозаправки. В аварии, что странно, единственный, кто не пострадал, это ты. Лётчики заживо сгорели, когда крыло от трения об бетон полосы загорелось и бензин вспыхнул. Вытащили тебя. Приказ был доставить в целости и сохранности. Сутки ты без сознания был. Думал, я ударил слишком сильно, а нет, очнулся.

– Что-то ты больно откровенен, – пробурчал я. – Операцию Отто Скорцени готовил?

– А кто это?

Судя по недоумению явно не играющего немца, он действительно его не знал. Возможно, я дал маху, и самый известный диверсант Гитлера ещё неизвестен или никак не проявил себя. Ладно, хоть фамилию вспомнил, не то что биографию Отто. Чтобы развеять сомнения немца, сказал:

– Да так, чел один… Мы в Варшаве?

– Хватит информации. Через час самолёт, мы с тобой вылетаем в Берлин. Лично я из-за этой аварии не собираюсь лишаться честно заработанной награды. А мне крест светит.

– Обещаю, ты его получишь, – вполне серьёзно ответил я. – Берёзовый.

– Наглец. Ничего, когда тебя будут публично казнить, поквитаемся. Если бы не приказ, чтобы ни царапинки не было, поучил бы тебя уму-разуму. Всё, одевайся.

Не знаю, то ли он сигнал подал, то ли нас слушали, но двери, через которые вышел польский врач, распахнулись и вошли два солдата СС, с автоматами на груди, замерев у открытого входа по стойке смирно. Ясно, никто помогать мне одеваться не будет. Вот к поддельному капитану скользнула из коридора миловидная медсестричка, тоже полячкой оказалась. Ох, как она вокруг него крутилась и ворковала, помогая надевать обгорелый, но вычищенный френч капитана НКВД. Странно, чего это его в свою форму не одевают? Тоже что-то с этим придумали? Какую-нибудь лапшу будут вешать своим обывателям, что вот, советский капитан сам сдался в плен и врага рейха привёл. То, что я враг рейха, мне ещё в штабе Черноморского флота сообщили, после успешного наступления и освобождения огромных территорий. Гитлер лично по радио объявил. Ну и угон трофейных кораблей припомнили. И как немцы узнали, что я тут замешан? Это я про то наступление, про которое советские газеты уже второй день сообщают. С эмоциями, не меньше, чем при наступлении под Москвой. Ну да, такое же крупное.

После того как лжекапитан велел мне одеваться, откинув простыню и кряхтя, продолжая изображать слабость, мало ли пригодится, я осмотрел себя. Лежал я в одних трусах. Синяки по всему телу были, видимо после авиакатастрофы, но ничего больше не обнаружил. Разве что левый локоть ныл. Вещи лежали тут же, на стуле возле тумбочки. Ни пистолета, ни ножа, ничего не было. Всё вытащили. Оставили мне только тельняшку, мою робу и морские боты, те, что на шнуровке. Даже ремня не было. Носки только в обувь сунули, причём мои, ношенные и не стираные. А вот фуражки моей морской не было, похоже, сгинула при захвате. Жаль.