Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал

После этого зачерпнув ведром с верёвкой воды, щедро плеснул на палубу, чтобы кровь подсохшая отмокла. Всё с палубы я уже убрал, только мотоцикл остался, тентом чуть позже его укрою, так что не намочу. Зачерпнув ещё воды, поставил швабру отмокать и, спрыгнув на берег, отвязав канат, сворачивая его, вернулся на борт. Потом отошёл от берега и на полном ходу рванул к устью лагуны. Десять минут, и вот, наконец, она, однако воды вокруг, насколько я мог видеть, были пусты, бинокль это хорошо показывал. Он, конечно, не просветлённый, как в будущем будут делать, но всё равно давал возможность осмотреться. Максимальную скорость шлюпки на вёслах я прекрасно знал, как и примерное время кражи, и что-то не сходилось. Я их тут, прямо в устье должен был нагнать, но пусто. Это означало, что или они где-то ниже по течению от места схрона лодки укрылись, или, услышав глухой гул двигателей яхты, также успели пристать к берегу и затаиться. Одно тут точно, они остались за моей спиной. Думаете, я расстроился? Как бы не так, это означало, что вещи я свои верну, да и воров накажу.

На среднем ходу я повернул вправо к берегу. Нужно подобрать хорошее укрытие, чтобы и левый берег был хорошо виден. Воры рано или поздно из реки выйдут, если их раньше немцы не прихватят, вот тогда и поквитаемся. Скоро тут будет очень шумно, когда убитых на пирсе найдут, хватятся эти двух моих пленных, столько сил нагонят… Может, чёрт с ним, с имуществом?.. Нет, хомяк ясно показал, своё не брошу. А чужую руку отгрызу, что лапу пыталось на них наложить. Это я про нагличанскотов.

Найти место стоянки удалось не сразу, видимо тут был овраг, что глубоко врезался в берег, дно было покрыто водой, и глубины хватало, чтобы завести катер в камыши до предела. Дальше навёл на него маскировку, полночи этим занимался, выкапывая кустарник с берега и устраивая кадки на борту. Так же раз в двадцать минут в бинокль я осматривал воды лагуны, особенно устье Одера. Никого. Суда и баржи были, уже несколько прошло, а лодки моей нет, не появлялась. Я за остаток ночи полностью отдраил яхту, смыв все следы крови. Более детально изучил все помещения. Значит так. По бортам четыре каюты, две большие, более просторные, друг напротив друга, ближе к корме ещё две, там, где я пленников держу. Они тоже друг напротив друга. Койки вдоль борта, а не как в поезде – поперёк. Дальше в носу что-то вроде гостиной, диваны по бортам, подушек хватает, радиоприёмник достаточно дорогой и качественный. Антенну на рубке я видел, ещё бы, сам маскировал её деревцем. Можно слушать Берлин, до Москвы, думаю, не добьёт, но попытаться можно, только я пока не стал.

За каютами с пленными, ближе к корме, слева по борту, где адмирал лежит, гальюн и душевая. О даже как. А напротив гальюна небольшая каморка кухни. Тут была двухкомфорочная газовая плита, два баллона, оба полные. Обедают приготовленной пищей видимо в гостиной, теперь понятно, почему там такой длинный стол на шесть человек. На кухне множество полок. Раздвижные столики, разделочный стол. Даже ведро для мусора было. Тряпки мыть посуду. Всё продумано и всё на месте. Ножи и вся посуда присутствовала тут же на полках. Рядом с дверцей в моторный отсек небольшая кладовка со швабрами и остальным боцманским имуществом. Полностью комплектная у меня яхта. В коридоре напротив дверей в гальюн и на кухню имелся в полу люк, что вёл ещё ниже, видимо тут было что-то вроде трюма. Открыл и обнаружил небольшой такой трюм, который видимо, использовали как кладовку. Тут и нашёл большую часть вещей, что сгружали солдаты. О, и запасы продовольствия солидные. Даже ящик советской тушёнки был, видимо немцы любят её, второй раз встречаю.

– О, и канистры тут, – воскликнул я. – Что там, бензинчик или вдруг солярка?

Подтянув одну, понюхал, открыв горловину, а потом вторую.

– М-да. Похоже, не одни русские спиртное канистрами хлещут. Тут вино, а тут коньяк, причём неплохой, но вино лучше.

Проверив другие канистры, только утвердился в своих мыслях об алкашах генералах и адмиралах. Сплошное спиртное, видимо от души решили отдохнуть, пока стоят последние тёплые денёчки. Все канистры я тщательно закрыл, чтобы не дай бог не пролилось ни капли, и спустил обратно, тут прохладно, пусть хранятся. За кухней и был моторный отсек. Наверх вели два люка, небольшая лестница из коридора шла прямо на кормовую палубу, на которой лейтенанта я пристрелил. А ещё из коридора у двери в гостиную люк над головой, а на стене скобы, чтобы можно было подняться.

Выходил люк перед рубкой, почти на носу. На носу судна, на палубе, удобное место для отдыха, по бортам диванчики, на бортах штуки вроде уключин, как я понял, это «рогатки» для удочек. Удобно. Сам катер, если судить по местному кораблестроению, был ближе к современным, привычным мне яхтам и прогулочным катерам. Даже я заметил, что в этой яхте много новшеств, для меня из будущего, скажем так, привычных, а для теперешнего времени слишком уж смело. Нет, эту красавицу я никому не отдам, до Сталина дойду, но не отдам.