Адмирал Ушаков

«От сего времени четыре дня сряду ходил я с флотом соединённо против онаго всегда в виду, в близком расстоянии, и прилагал всевозможное старание, дабы его атаковать и дать решительный бой, — доносил Ушаков Потёмкину. — Но когда я был на ветре, всегда он старался уклоняться от нашего флота и искал случай выигрывать ветер, но я всегда его во оном предупреждал дать с лучшею пользою баталию с ветра»[199].

Так и не удалось Ф. Ф. Ушакову навязать турецкому флоту сражение. Он дважды с передовыми кораблями настигал противника и «принуждал строиться к бою». Но всякий раз большинство его кораблей отставало из-за тяжёлого хода настолько, что, по словам Ушакова, «день приходил уже к вечеру, а корабли нашего флота не все ещё были в собрании».

А тем временем неприятельский флот, обладая хорошими мореходными качествами, уходил далеко на юг.

В четырёхдневной погоне за турецким флотом на некоторых русских судах от крепкого ветра, большого волнения и качки появилась течь, обнаружились поломки рангоута, снастей и другие «заметные повреждения». По наблюдениям Ушакова, турецкие корабли тоже имели «немалое повреждение». При таких условиях Ушаков не решался продолжать погоню. Находясь в девяноста пяти верстах от Балаклавы, он вернулся 18 июля в Севастополь, чтобы как можно скорее устранить неисправности и снова идти в море. «Почитаю, что он (противник — А. А.), будучи весьма в превосходных силах, ещё не умедлит возвратиться к нашим берегам для решительной баталии, чего и я со флотом нетерпеливо ожидаю, ибо сия баталия должна быть решительна», — писал Фёдор Фёдорович Потёмкину[200].

Генерал Гудович, пользуясь тем, что турецкий флот был отвлечён преследованием Ушакова и, наконец, ушёл на юг, усилил бомбардировку города и крепости. Утром 22 июля войска пошли на штурм и в жестоком бою взяли Анапу. Более восьми тысяч турок и черкесов погибли в сражении, много их утонуло в море. В плен попало свыше тринадцати тысяч человек.

На следующий день после падения Анапы на горизонте появился турецкий флот. Однако скоро на нём заметили, что Анапа находится в руках русских. Делать здесь было нечего, и турецкий флот ушёл к румелийским берегам.

Уход флота противника дал возможность генералу Гудовичу овладеть ещё одной приморской крепостью — Суджук-кале.

Отсутствием турецкого флота у дунайских берегов воспользовался и командующий Дунайской армией кн. Репнин. 27 марта были взяты город и крепость Мачин. Через несколько дней пал город Браилов. Здесь турки потеряли около четырёх тысяч человек. Разрушив крепость и другие укрепления, русские войска вернулись в Галац, и в течение двух месяцев не предпринимали решительных действий.

Визирь воспользовался передышкой и стянул в район Мачина, Браилова и Бабадага крупные силы. Под Мачином стал сам верховный визирь Юсуф-паша с восьмидесятитысячным войском. Сюда подтянулись уцелевшие суда турецкий Дунайской гребной флотилии.

Потёмкин приказал Репнину уничтожить армию визиря при Мачине. 27 июня Репнин предпринял наступление четырьмя колоннами и на следующий день в кровопролитном шестичасовом сражении разбил армию визиря. Турки потеряли около пяти тысяч убитыми и в беспорядке бежали к Гирсову.

Русским досталось тридцать пять медных пушек и пятнадцать знамён.

Потеря Анапы и Суджук-кале и тяжёлое поражение под Мачином заставили султана и его диван подумать о мире. Верховный визирь запросил перемирия и вступил в переговоры с Репниным о мире. Но турки не спешили с подписанием предварительных условий мира. Их флот был ещё невредим и, хотя очень осторожно, искал случая или высадить десант в Крыму, или разбить русский флот. При таких условиях было бы легче добиваться почётного мира.

Ф. Ф. Ушаков, получив известия, что турецкий флот собрался в портах Румелии, 29 июля вышел в море с шестнадцатью кораблями, двумя фрегатами, двумя бомбардирскими судами, репитичным судном и семнадцатью крейсерами. Авангардом командовал капитан генерал-майорского ранга Голенкин, арьергардом — капитан-бригадир Пустошкин. Оба были храбрыми и талантливыми помощниками Ушакова. Вместе с ним они окончили Морской корпус, одновременно получили мичманские чины. Теперь они честно служили под начальством своего знаменитого товарища по корпусу.

С. А. Пустошкин.

К сражению Ушаков готовился внимательно, стараясь учесть условия боевой встречи с противником и возможность абордажного боя.

Из одиннадцати крейсеров во главе с лучшим фрегатом «Св. Марк» была создана резервная эскадра «для абордажей и прочих могущих быть надобностей». Количество людей на эскадре было увеличено[201]. Кроме того, Ушаков выделил резервные корабли и фрегаты, которые предполагал бросить на опасные участки боя или создавать ими решающий перевес в силах в направлении своего основного удара.