Адмирал Ушаков

Просьба паргиотов поставила Ушакова в очень трудное положение. На присоединение городов и островов и Российской империи он не имел полномочий. Кроме того, такие действия были опасны. Порта сама хотела присоединить бывшие владения Венеции. Выполнение просьбы паргиотов могло привести к осложнениям с Турцией, союз с которой в то время считался выгодным и необходимым.

Поэтому Ушаков настойчиво объяснял депутатам Парги: «Государь император предпринял сию войну единственно для того, чтобы освободить Ионические острова от французов… что он ни мало не уполномочен приобретать для России новые земли или подданных, почему, к сожалению своему, требование жителей Парги удовлетворить не может и не в праве». Ответ Ушакова, рассказывает Метакса, «привёл несчастных депутатов в величайшее отчаяние; они пали к ногам адмирала Ушакова, зарыдали и просили…» позволить им хотя бы поднять русский флаг на крепости и дать трёх или четырёх русских солдат. В отчаянии депутаты заявили, что если им откажут в покровительстве и Парга не будет причислена «к прочим островам», то они предпочитают смерть, чем отдаться Али-паше. Если же он «явится с войсками и будет требовать сдачи города и крепости и признания власти его, тогда они, — пишет Метакса, — будучи доведены до крайнего отчаяния и не имея иных средств от него избавиться, перережут жён и всех детей своих, пойдут против него с кинжалами и будут драться до тех пор, пока все падут до единого с оружием а руках».

«Пусть же истребится весь несчастный род наш!» — кричали представители Парги[297].

Полная драматизма сцена эта очень взволновала присутствующих русских офицеров. Все напряжённо смотрели на Ушакова, который медленно шагал по каюте, не зная, на что решиться. Наконец, он твёрдо объявил депутатам, что «уважая горестное положение» их «и желая положить пределы дерзости Али-паши, он соглашается принять их под защиту соединённых эскадр на таковом же основании, как и освобождённые уже русскими Ионические острова». Ответственность за это, «зная великодушие своего государя», он берёт «охотно на себя»[298].

Радости депутатов не было предела. Они получили русский и турецкий флаги, небольшой русско-турецкий гарнизон с несколькими пушками и одно судно для защиты города.

Не зная, как отнесётся Павел I к объявлению покровительства Парге, Ушаков послал в Петербург рапорт с объяснением причин, принудивших его принять такой шаг, и ходатайство за паргиотов.

Павел I одобрил действия Ушакова относительно Парги, участь которой он собирался определить одновременно с решением вопроса об венецианских островах. В самом конце декабря 1798 г. Томара сообщал Ушакову, что Порта, получив много жалоб на Али-пашу, посылает к нему «два повеления». В одном Али-паше предписывалось проявлять к Ушакову «более умеренности и наидружественнейшее сношение». В другом же повелевалось ему «учредить в Парге правление наподобие установленным» Ушаковым «в островах Венецких»[299]. В Константинополе считали, что в «Превезе, Вонице и Бунтринто, таковые правления уже учреждены Али-пашой»[300]. Турецкое правительство делало вид, что Али-паша, хотя и допускает излишнюю жестокость, но делает то же дело, что и соединённые эскадры.

Томара рекомендовал Ушакову: «С Али-пашою яко с человеком весьма сильным должно будет стараться… вести дружественные сообщения не только для того, чтоб заставить поступить по желанию Порты с обывателями, но и для собственной Вашей пользы в виде получения из Албании разного скота и других припасов…»[301].

Ушаков понимал и без наставлений посла, что с янинским властелином нужно быть очень осторожным, но в го же время решительным образом пресекать его вероломство. Он поддерживал с Али-пашой деловые связи в сдержанной и деликатной форме. Но, узнав о зверствах его в Превезе и наглом захвате русского консула, Ушаков решительно выступил на защиту чести своего государства и одновременно попытался спасти паргиотов.

Он послал к Али-паше лейтенанта Е. П. Метаксу с письмом от 29 октября 1798 г., в котором категорически потребовал немедленного освобождения консула.

«Узнал я… к крайнему моему негодованию, что при штурмовании войсками города Превезы, Вы заполонили пребывавшего там российского консула майора Ламброса, которого содержите в галере Вашей скованного в железах. Я требую от Вас настоятельно, чтобы Вы чиновника сего освободили немедленно и передали его посылаемому от меня… лейтенанту Метаксе». В противном же случае Ушаков предупреждал, что известит султана и своего государя о его «неприязненных поступках»[302]. Затем Ушаков сообщил, что совместно с турецким адмиралом Кадыр- беем принял меры к защите населения Парги, которое Али-паша покушается «поработить».

«Я обязанным себя нахожу защитить их, потому что они, подняв на стенах своих флаги соединённых эскадр, объявили себя тем под защитою Союзных Империй», — писал Ушаков[303].