Адмирал Ушаков ("Боярин Российского флота")

Между тем наступила зима. Припасы на русских судах кончились, пришел голод, а с голодом участились болезни, на корабли стала наведываться смерть. Теперь уже ни одного дня не проходило без того, чтобы не хоронили покойника. В иные дни умирало сразу по нескольку человек.

Надеяться на скорое заключение мира между Англией и Россией пока не приходилось. Россия оставалась в союзе с наполеоновской Францией. В этих условиях самым разумным было добиваться выполнения англичанами пункта конвенции, которым предусматривалась отправка команд эскадры в Россию на английских транспортах.

Мэкензи вначале обещал принять необходимые меры, но потом ответил отказом, сославшись на то, что-де корабли Швеции, находящейся в состоянии войны с Россией, "будут останавливать в море суда и требовать выдачи русских".

Вопрос об отправке русских на родину был решен только 14 марта 1809 года. Арапов узнал об этом будучи в портовом госпитале, куда его положили с тяжелым заболеванием, узнал от самого Сенявина, зашедшего к нему попрощаться.

— Транспорт получен? — спросил он адмирала.

— Мы уже закончили погрузку. На судах эскадры не осталось ни одного человека.

После этого сообщения наступила тягостная пауза. Арапов ждал, что скажет командующий о его дальнейшей судьбе. Но командующий молчал, хмурился только… Арапов не выдержал и спросил о себе сам: возьмут его из госпиталя на транспорт или не возьмут? Продолжая хмуриться, Сенявин объявил:

— Тебе, брат, придется пока остаться. Доктор считает, что не выдержишь качки. Поправишься и прибудешь один. Одному проще, отдельного транспорта просить не придется. Начальник порта тебя отправит.

Арапов промолчал. Он не мог говорить. Глаза его наполнились слезами. Сенявин теперь уже рассердился совсем:

— Ну это ты брось!.. Говорю тебе: поправишься — сам доберешься. Меня найдешь в Петербурге или Ревеле. Прощай, брат!

— Прощай!.. — с трудом выдавил из себя Арапов.

Команды эскадры, переведенные на транспортные суда, отчалили от Портсмута 5 августа, а 9 сентября они были уже в Риге. Так закончилось их долгое трудное плавание.

11

Осень 1809 года выдалась в Темниковском округе сухой, тихой. Ни дождей, ни ветров. В октябре случались дни, когда солнце припекало так, что впору снимай рубаху и беги на Мокшу купаться. Но увы, лето было уже позади. Багряность и чернота лесов, жухлость лугов и жнивья, прозрачность воздуха и его настоянность терпкими запахами являли собой признаки приближающихся холодов. Да и сама Мокша была уже не такой, чтобы в ней купаться. Водоросли в затонах опустились на дно, вода выстоялась до полной прозрачности, сделалась даже какой-то сонливой — только и осталось ледком ее прикрыть.

Так продолжалось почти до самого Михайлова дня. А потом вдруг появились мохнатые тучи, пошел мокрый снег. Прощай, теплые денечки! Прячь, мужик, под навес телеги, готовь под упряжь сани.

В тот день, когда погода резко повернула на зиму, в Темникове, в Спасо-Преображенском соборе, служили благодарственный молебен по случаю заключения выгодного России мирного договора со Швецией. Война продолжалась полтора года, и шла она с переменным успехом — верх брали то русские, то шведы. Но после того как русские войска были удвоены числом, положение противника стало безнадежным. А тут как раз в Стокгольме произошел государственный переворот, король Густав IV был свергнут, власть перешла к герцогу Зюдерманландскому, которому ничего другого не оставалось, как просить у России мира. По заключенному договору к России отходили Финляндия и Аландские острова. Швеция обязалась также присоединиться к континентальной блокаде, имевшей целью лишить Англию возможности вести торговлю с другими странами и таким образом сокрушить ее сопротивление союзным державам.

На торжественную службу собрались многие помещики, в том числе и дворянский предводитель Никифоров. Ушаков тоже приехал.

О мире со Швецией Ушаков узнал еще до того, как в Темников дошли с сим известием газеты. Ему написал о том племянник, продолжавший служить в Петербурге в чине капитан-лейтенанта. Но Ушаков почти ничего не знал о ходе войны с Турцией, которая возобновилась минувшей весной. Племянник ничего не написал также о судьбе Сенявинской эскадры. Где она, дошла ли до своих берегов?.. Обо всем этом он надеялся узнать здесь, в Темникове.

Появление в соборе отставного адмирала вызвало среди прихожан заметное оживление. Еще до начала службы к нему подошел Никифоров, и между ними завязалась дружеская беседа. Никифоров сообщил: по случаю славной победы над Швецией дворянское собрание устраивает торжественный обед, и выразил надежду, что Ушаков тоже примет в нем участие.

— На обеде будет отставной генерал от инфантерии Николай Петрович Архаров, — сказал Никифоров таким тоном, словно это было самым важным событием. — Смею заметить, весьма богатый человек. Несколько тысяч душ за ним. У нас проездом из Петербурга. Массу новостей везет. Пойдемте, я ему вас представлю. Он там, у входа.