Адмирал Ушаков. Том 3

фрегаты сбили и другие батареи, турецкие корабли и фрегаты

все были позади нас и не близко к острову, ежели они и

стреляли на остров, то чрез нас, и два ядра в бок моего корабля

посадили с противной стороны острова. Все я описал в реляции

инаково для чести Блистательной Порты, для сохранения и

утверждения более и более между нами дружбы. Ежели капитан-паша

или другой турецкий начальник таким образом возьмут боем

подобную крепость Корфу, чтобы они с нее не взяли, не только по

крайней нужде без интереса, ежели бы и интересовались, и

тогда ничего я бы им не сказал, кроме похвалял бы их дела и

более еще имел бы с ними дружбу. Но вместо этих денег,

которые я употребил на покупку людям капотов и обуви, в острове

Корфу на берегу близко деревни Апотамо, у пристани Соленых

Озер были два превеликие бунта соли, покрытые черепицею,

и одна магазейна, насыпанная полная; турки расположились

около их, сделали торг по приказанию начальников и все их

распродали, и я оставил им все это на их волю, взамену

вышеозначенных денег, сия продажа соли более стоит, нежели те

деньги, сколько ко мне доставлено, словом, я не интересовался

нигде ни одной полушкою и не имею надобности.

Всемилостивейший государь мой император и его султанское величество

снабдили меня достаточно на малые мои издержки, я не живу ро-*

скошно, потому и не имею ни в чем нужды с моей стороны, и

из того отделяю на расходы бедных и к приветствию разных

людей, которые помогают нам усердием своим в военных делах,

не имею этой низкости, как злословит на меня разговорами

своими капитан-паша, потворствуя, можно сказать, человеку,

действительно, по справедливости долженствующему быть нака-

зану наижесточайше. Я, оказав достаточную услугу

Блистательной Порте Оттоманской, за низкость почитаю что-либо

подобное писать ко оправданию, но пишу сие ко обличению дерз-

кости и худого поведения Патрона-бея. Прошу ваше

высокопревосходительство обо всем оном объясниться кому следует при

Блистательной Порте Оттоманской. Какие с островов или в

призах, и сколько где мною получено денег, и на какие издержки

употреблено оных, обо всем оном рапортовано от меня государю

императору, что я о приходе и расходе оных имею шнурованную

книгу, и полный отчет дам во всех моих делах Государственной

адмиралтейств-коллегий. В заключение всего вышеозначенного

прошу ваше превосходительство кому следует при Блистательной

Порте объявить и то, что при всех действиях и при взятье всех

островов кораблей русских имел я вдвое противу их, а все

трофеи разделил с ними пополам, не довольно ли этого для их

уважения, ежели они и того не чувствуют, кто бы мог думать

после этого о злословиях капитана-паши противу меня, столь

усердствующего в их пользу для сохранения и утверждения

дружбы, существующей между нациями. В прочем с

наивсегдашним моим почтением и совершенною преданностью имею

честь быть

Федор Ушаков

Милостивый государь мой, Василий Степанович.

Письмо вашего превосходительства, ноября -18/29-го дня

писанное, и приложенное при оном прошение, поданное к вам [от]

турецкого грека Николо Кирьяко, я получил, рассматривая оные,

удивляюсь чрезвычайному бездельничеству этого человека. Он

происками только вклепывается в судно, взятое нами от

французов, вооруженное медными маленькими пушками, под

французским военным флагом и вымпелом бывшее в крейсерстве

в Венецианском заливе, а после при самом взятии Корфу, когда

уже мы входили во оную к крепостям по капитуляции, в тот

самый момент пришло оно из Анконы с письмами и с малым

числом провианта для Корфу и взято нашими кораблями, [а] никем

другим, от французов: в Корфу его не было и во все время,

сколько я был при блокаде Корфу, никогда сюда не приходило;

бездельничество только одно предпринимает этот человек,

никогда он ко мне не являлся прежде, пока после взятья Корфу

Кадыр-бей и его товарищи вытребовали от меня все те суда,

сколько их было при Корфу, все назвали их подданных и

просили из дружбы возвратить. Я сделал им уважение: по правде

и не по правде все те отпущены, которые были при Корфу, но

оное маленькое изо всех судно, именуемое поляка «Експедицион»,

взятое нами от французов, бывшее под парусами, в плен, а не

«Мадонна де Бон-консилио». Этакого судна у меня нет и такого,

которое он описывает, будто стоит тридцать тысяч пиастров,

это судно, какое он описывает, должно быть весьма большое.

А это, которое мы взяли от французов, 3-мачтовое суденышко

величиною точно такое, как бывают небольшие кирлангичи, и

четвертой части етого не стоит, что он пишет, следовательно,

это судно не его, его судна мы не видали, и я об нем не знаю,

так как и его и знать не хочу. Что взято от неприятеля призом,

то есть приз. Он по тем видам, что мы отдали все те суда,

как выше означено, которые были при Корфу, вздумал

воспользоваться этим судном и чрез долгое время, когда уже Корфу

была взята, явился ко мне с просьбою, называя это судно своим.

Я ему в нем отказал наотрез с негодованием, что он ищет

пустого и неследующего, что это судно призовое, взятое из

крейсерства под военным флагом, гюйсом и вымпелом с