Адмиралы Арктики

И далее, ёрничая: «Наверное, русские ещё не забыли разорения северных российских поселений, устроенного английскими военными моряками во время Восточной войны[45]. И ожидают нечто подобное от японцев, намереваясь передислоцировать с Балтики на Север часть устаревших военных кораблей. “Русский медведь” трясёт поджилками перед самурайской катаной!»

И приписка: «А уж если русские хотят погубить свой флот во льдах Арктики – это их дело. Адмирал То́го только обрадуется, экономя снаряды своих броненосцев».

* * *

Путь до Соловков занял 12 часов.

К 10:30 следующего дня «Муром» и сопровождавшие его два судна Архангельского-Мурманского товарищества были уже в пяти верстах к юго-западу от монастыря, близ Заяцких островов.

Навстречу им вышел монастырский пароход «Соловецк».

При вступлении в гавань Благополучия, под колокольный звон, августейшую особу приветствовали сонмы иеромонахов и иеродьяконов с архимандритом во главе[46].

После литургии в Троицкой церкви, величество и сопровождавшая его свита присутствовали на общей со всеми богомольцами трапезе.

Затем гости осматривали разные монастырские мастерские, кладовые и другие помещения.

Николай между тем имел продолжительную беседу с настоятелем монастыря, вкушая чай. И около часу пополудни, без спешки, откровенно наслаждаясь суровой северной красотой островов, выехал с сопровождением в Макарьевскую пустынь[47], отстоящую за пять вёрст от центральной общины.

Засобирались на двух бричках. Государь пожелал к себе в попутчики Дубасова, Рожественского. Во втором экипаже следовал начальник охраны, взяв с собой пару дюжих фельдфебелей из штата Дворцовой полиции.

Поскольку следовать с собой государь более никого не принуждал, чины из свиты (кроме отдельных лиц) были предоставлены сами себе, отправившись – кто на лошади, кто пешком в разные стороны острова, осмотреть другие любопытные места… скиты, церкви, коих на Соловках было предостаточно.

Моряков особенно заинтересовало устройство местного сухого дока – воистину грандиозного сооружения простых русских мастеров, построенного ещё в 1801 году. Двухстворчатые ворота, отделявшие док от моря, вполне были способны принимать весьма крупные по тем временам суда.

Иностранные гости (некоторые притащившие с собой свои громоздкие фотоаппараты), за невозможностью всё время следовать за главной фигурой – царём, тоже находили себе интересы, особенно уделив внимание знаменитой и богатой монастырской ризнице.

Потом по распорядку был обед со щедрым и сладким церковным кагором.

Люди расслабились. Поговаривали, что набожный Николай решил проехать дальше – до Савватьевского скита, и, видимо, задержится на сутки.

Затем настало время вечерней трапезы, после которой вдруг выяснилось, что самодержец с близким кругом уже погрузились на пароход и намерены отбыть дальше по пути следования.

Многие из сторонних сопровождавших царский вояж снова оказались попросту не готовы. Началась взбалмошная суматоха: кто-то спешил к причалам, кого-то, из сомлевших после обилья еды и возлияния, только будили-тормошили. И всё одно, как потом выяснилось, парочку растерях позабыли, оставив на островах.

«Муром» под императорским штандартом дал прощальный гудок. Издалека было видно, как Николай помахал рукой со шкафута и поспешил отправиться к себе в каюту – пароход разворачивался носом по курсу, и дым из трубы стелился по самой палубе.

* * *

От Соловков держали ход почему-то не больше девяти узлов, а то и того меньше. Поэтому из Беломорской губы до первой стоянки у устья реки Поной тянулись почти целые сутки. Затем двинули дальше, заглядывая во все значимые заливы, кои там были. Сначала мелководный Лумбовский, в очередь – Святоносский.

Против ожидания государь на берег не сходил, обозревая берега в бинокль, принимая с подплывающих лодок и карбасов представителей промысловых артелей, местных исправников, ежели таковые присутствовали.

Делались замеры глубин, наблюдения и опись остальных параметров. Случалось, у иной бухты торчали несколько часов.

Перед заходом в Кольский залив осмотрели ещё Нокуевские заливы и Териберскую губу.

Иностранцы, что маялись на сопровождающих пароходах, те так уже тихо начинали ворчать, тем не менее «с кузовка слезть» не пытались.

И также неторопливо входили в Кольский залив, словно головной «Муром» кто-то… или что-то… или кто там всем правил и командовал, придерживал, оттягивая время.

* * *

И вот наконец-то Екатерининская гавань. Александровск. Царя встречают, и выясняется, что царя нет!

Сначала шёпотом, затем во всеуслышание, потом по складам для непонятливых.

Самодержца на «Мурмане» нет! А лишь бо́льшая часть свиты – комиссия с назначенным начальником.

Встречающим (простому люду) – досада: «государя не увидють», для начальствующих – спросу меньше, хоть комиссия тоже может ревизию устроить.

А для тех, кто на сопровождавших пароходах следовал от Архангельска – изрядное замешательство и недоумение.

Кого принимали за царя на палубе парохода, так и вовсе осталось «за кадром», да и неважно это уже было.