Admissor (СИ)

Джеймс попытался прислушаться к интуиции, но вскоре понял, насколько это глупо. Интуиция - это подсознательная обработка информации. У его подсознания нет данных, которые можно было бы ему выдать. Он не знал о виалах ничего - и все, что его мозг мог ему выдать, это идиотские ассоциации голубого с морем, розового с лесбиянками, а белого - с церковью.

Поэтому парень просто закрыл глаза, встряхнул рукой, чтобы потерять тактильную память - боль, кстати, куда-то пропала - и вытащил случайный виал, отдав его Доктору. Та, судя по звуку, легко открыла пузырек, и отдала ему - Джеймс все так же не разжимал глаз. Он знал, что если узнает цвет выбранной сыворотки, то никогда не перестанет сомневаться, правильный ли выбор сделал.

Вкуса у жидкости не было. Она больше напоминала газ - так же легко спустилась вниз по пищеводу. Ничего не произошло.

А затем Джеймс узнал, что такое настоящая боль.

Глава 1

Ему редко снились сны.

А сейчас он и вовсе не спал. Скорее дремал, застыл в коме на грани между пробуждением и вечным забытием. И все же это было почти сном, почти грезой за миг до пробуждения...

Захватывающей, искренней, вселяющий детской восторг грезой.

Алый прямоугольник запал-карты, ласково греющий пальцы.

Четыре торпедных шахты, прикрытых полусферическими колпаками. Хищные обводы массивных, но от того не менее красивых двигательных пилонов.

Шлюз, родное тепло узкого ложемента. Голубоватое стекло из окварцованного керамита.

Ключ на старт. Экстренный порт. Форсированный старт.

Плящущее под дюзами пламя выплюнутого сверхтоплива.

Синхронизация.

И десятки, сотни тысяч до невозможного ярких звезд.

Джеймс в очередной раз перевернулся с бока на бок, вздохнул и сел в кровати. Странный сон неохотно покидал разум, оставляя после себя только тянущую пустоту и память об усеянной звездами пустыне.

Темная комната была холодной, как ледник. По серой стене скользили капельки влаги, откуда-то доносился запах свежей плесени. Окон не было, а на голову давили километры и километры песка, железобетона и монолитного горного массива. Убежище было сделано на совесть.

Парень встал, тихо вздохнув. Подпрыгнул - резко, жестко, почти вбивая пятки в залитый бетоном пол. Наслаждаясь ровным, здоровым напряжением в мышцах. Руки, ноги, тело, даже шея - каждая мышца двигалась именно настолько, насколько это требовалось. Так, как это было нужно. Никаких лишних жестов, перенапрягающихся мышц или подрагивающих пальцев.

Усмехнувшись, Джеймс подпргынул, приземлившись на руки. Две, одна, четыре пальца, три - его не покачивало. Сальто на месте, стойка на вытянутых руках - и снова на паре пальцах. Равновесие не терялось, центр тяжести будто прилип к нужной точке. Он мог бы так простоять пару часов.

Слух, зрение, обоняние - Доктор не обманула, все вернулось в почти забытую норму.

Новые способности будоражили. Они потрескивали на грани понимания, манили, умоляли их использовать.

Джеймс был почти рад. Все не просто вернулось в норму - стало гораздо лучше, чем раньше. Рак прошел. Его тело не разваливалось на куски, легкие больше не вылетали изо рта вместе с кровью во время кашля. Ему больше никогда не придется почувствовать химию. Эту гребаную кислоту, льющуяся по венам.

Все было лучше, чем раньше.

Вот только раньше не было того страшного, изматывающего чувства, что бередило его разум. Джеймс прикрыл глаза и снова увидел земную тропосферу и застывшее в ней существо, похожее на смесь червя и кита. Ощутил, как тлеет странная, невозможная жизнь внутри рассыпающейся на куски твари.

Ощутил, и понял ее намерение.

Существо смотрело на миллиарды людей под ней не как на жертв. Не как на добычу. Жертва может убить охотника, у добычи могут вырасти зубы... оно смотрело на людей как на ресурс. Так, как они сами смотрят на нефть, газ или леса. Их изобретательность, их стремление к конфликту - для существа это было просто топливом. Ресурсом, который нужно добыть, переработать и отправиться дальше.

Джеймс впервые в жизни почувствовал себя ресурсом, и ему это не понравилось.

В переборку, заменяющую дверь, постучали. Не слабо, не сильно - аккуратно, прикладывая именно такое усилие, которое необходимо. Не слышно ни шагов, ни нетерпеливого переминания с ноги на ногу - только тихое дыхание. Он уже знал, кого увидит. Знал, что это единственная преграда, отделяющая его от свободы.