Адольф Гитлер и его русские друзья

Через Ригу, где он побывал в редакции издававшейся немцами на русском языке газеты «Новый путь», приехали во Псков. Власова везли вагоном третьего класса, плохо кормили, он злился. Но во Пскове и в округе его встречали с большим интересом. Те, кто уже служил немцам, увидели в нем возможного руководителя, который добьется у немцев большего и улучшит их положение и жизнь. Другие, томившиеся в оккупации, плохо представляли, что происходит и что их ждет, и просто жадно слушали генерала, человека из верхов, обладавшего какой-то информацией.

Он пробыл во Пскове с 24 апреля по 3 мая. В местной газете «Возрождение на Востоке» было опубликовано его программное открытое письмо «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом?». Городские власти устроили ему прием. 30 апреля он выступал в городском театре. Его привезли и в штаб 18-й армии генерала кавалерии Георга фон Линдемана, который взял его в плен.

Власов сказал, что надеется в недалеком будущем принимать немцев как гостей в Москве.

Его слова были расценены как «неслыханная наглость». В Берлине и без того с подозрением следили за поездками Власова. Генрих Гиммлер еще 4 марта 1943 года отправил шефу партийной канцелярии Мартину Борману записку, обращая внимание на то, что вермахт устроил настоящую рекламную кампанию пленному русскому генералу, а это противоречит указаниям фюрера. Гиммлер просил сообщить ему, не изменилось ли мнение Гитлера. Борман доложил гиммлеровскую бумагу Гитлеру. Фюрер возмутился.

Русская эмиграция с негодованием вспоминает приказ генерал-фельдмаршала Вильгельма Кейтеля, изданный после выступлений Власова во Пскове.

«Ввиду неквалифицированных, бесстыдных высказываний военнопленного русского генерала Власова, — говорилось в приказе Кейтеля, — во время поездки, проходившей без разрешения фюрера и без моего ведома, приказываю перевести русского генерала Власова немедленно под особой охраной в лагерь для военнопленных, который он не смеет покидать.

Фюрер не желает больше слышать имени Власова. Впредь оно может, если этого требуют обстоятельства, использоваться в целях пропаганды, для проведения которых требуется имя, а не личность генерала Власова. Если же генерал Власов еще раз выступит где-либо лично, то следует позаботиться о том, чтобы он был передан тайной государственной полиции и обезврежен».

Гитлер действительно не желал слышать имени Власова и любых других русских, которые лезли к нему с предложением услуг. 8 июня 1943 года у фюрера обсуждалось положение на фронте. Кейтель обратил его внимание на то, что в листовке, предназначенной для Красной армии, перебежчикам обещана возможность вступить в Русскую освободительную армию. Кейтель заметил, что таких фраз следует избегать.

Фюрер высказался совершенно определенно:

— Вести пропаганду с помощью русских военнопленных можно сколько угодно при условии, что из нее не будет выведено никаких практических заключений, а главное, не будут создаваться те нежелательные настроения, которые, к сожалению, я заметил уже у некоторых. Я могу сказать, что мы никогда не создадим русской армии, это фантазия… Русские нам нужны только в качестве рабочей силы.

Командующим группами армий на Восточном фронте объяснили, что они могут создавать мелкие части из русских, но только во вспомогательных целях. И главное — не позволять русским заниматься политикой!

Власова не отправили в лагерь, держали как бы под домашним арестом на предоставленной ему двухэтажной вилле в Далеме, пригороде Берлина. На втором этаже располагались спальни и ванная. На первом — кабинет и столовая. В цокольном этаже — кухня и охрана.

Потом ему разрешили ездить по Германии, встречаться со старыми русскими эмигрантами, в частности с Василием Викторовичем Бискупским, о котором речь пойдет ниже.

Вечером играли в карты. В какой-то момент Власов раздраженно бросил:

— Я ничего не понимаю! Я знаю Сталина, знаю его методы, знаю, как надо к ним подходить, что надо делать, — и я сижу здесь и играю в преферанс!

Он так долго занимался саморекламой и рассказывал другим о своих больших политических возможностях, что и в самом деле стал считать себя крупной политической фигурой.

Осенью 1943 года Гитлеру доложили, что русские восточные батальоны переходят назад, в Красную армию. Фюрер приказал в два дня разоружить их и немедленно отправить на угольные шахты.

Начальник Генштаба сухопутных войск генерал-полковник Курт Цейцлер вызвал начальника штаба добровольческих соединений. Тот ответил, что ему ничего не известно о массовых случаях перехода на сторону Красной армии. Цейцлер ничего не хотел слышать: фюрер отдал приказ, и его надо исполнять. Ему надоело получать выговоры из-за русских.

Штаб добровольческих соединений боялся остаться без охранных и обслуживающих действующую армию подразделений. Предложили сократить примерно пять тысяч человек.

Цейцлер вспылил:

— Вы с ума сошли! Неужели вы думаете, фюрер на это согласится?