Адольф Гитлер и его русские друзья

Праздничный банкет в честь Власова устроил в Град-чанах государственный министр по делам имперского протектората Богемии и Моравии обергруппенфюрер СС Карл Герман Франк. После убийства Гейдриха он стал неограниченным хозяином Чехии — до того момента, как в мае 1945 года его арестовали, а через год повесили. Присутствовало человек пятьдесят. Ужин у Франка, по раска-зам участников поездки, был богатый, вино лилось рекой. Власов следил за собой, чтобы не напиться в присутствии столь важного нацистского чиновника.

После банкета поехали в клуб, где ужинали менее важные персоны. В два часа ночи Власов и его ближайшее окружение уехали на вокзал. К поезду Прага — Берлин подцепили спецвагон.

18 ноября в Берлине в Доме Европы, в одном из немногих уцелевших залов, тоже устроили вечер по случаю создания Комитета освобождения народов России. Власов зачитал манифест, принятый в Праге, и произнес большую речь.

Самым заметным было выступление офицера власовской армии Дмитриева:

— Агенты НКВД и вся большевистская пропаганда будут стараться оклеветать нас, изобразить безыдейными наймитами немецкой армии. Но мы спокойны. Мы не наймиты Германии и не собираемся ими быть. Мы союзники Германии, вступившие в борьбу для выполнения наших собственных национальных задач, для осуществления наших народных идей, для создания свободного независимого отечества.

«В зале вспыхнула такая овация, — писал растроганный протоиерей Александр Киселев, — что Дмитриев долго не мог продолжать свою речь. Многие плакали. Это была минута высокого и редко встречаемого патриотического подъема. Русское движение сразу начинало перехлестывать через те рамки, в которые его хотели втиснуть немцы».

Протоиерей Киселев не думал о том, что равно позорно быть и наймитом, и союзником нацистской Германии… Может быть, ландскнехт заслуживает большего снисхождения, чем сознательный, идейный союзник Гитлера.

19 ноября в православном соборе в Берлине митрополит Анастасий отслужил молебен о победе власовской армии.

Альфред Розенберг, все еще остававшийся министром по делам оккупированных восточных территорий, был недоволен тем, что Гиммлер внедряется на его епархию. Он жаловался Борману.

— Если дело Власова, — раздраженно сказал Гиммлер своим подручным, — с самого начала причиняет столько неприятностей, то брошу к черту всю эту затею!

Но в последние месяцы существования рейха фюрер и его окружение уже были готовы на все, лишь бы остановить наступление армий союзных держав.

30 декабря 1944 года Гиммлер, только что назначенный командующим группой армий «Верхний Рейн», по телеграфу порадовал генерала Власова:

«Фюрер назначает вас командующим двумя российскими дивизиями… Вам предоставляется власть командующего и одновременно право присваивать офицерские звания до подполковника включительно».

В штабе Власова царила приподнятая атмосфера. В генеральской двухэтажной вилле с садом в Далеме разместился и его штаб. Вместе с Власовым постоянно находились начальник личной канцелярии полковник Константин Григорьевич Кромиади, адъютант капитан Сергей Фрёлих и начальник охраны капитан Каштанов.

«Богатая вилла какого-то промышленного магната, — так описал свои впечатления Виктор Байдалаков. — Передняя в мраморе и зеркалах. Толпится кучка адъютантов и охраны. Один из адъютантов, член НТС, шепчет доверительно мне на ухо:

— Сегодня мы опять на взводе…

Входим в салон. Ковры и цветы. С дивана привстает долговязый оберштурмбаннфюрер СС Крёгер, приглашает на русском языке присесть:

— Генерал Власов сейчас выйдет.

Скоро появляется и Андрей Андреевич. Дружеская встреча, шутки. У генерала лицо усталое, грустное, немного обрюзгшее. Адъютант докладывает — стол накрыт.

Садимся за большой круглый стол. Вишневка в изобилии. Закуска солдатская — сало, селедка, черный хлеб. Всего вволю. Между мной и генералом Власовым протискивается и садится Крёгер. У него завязывается перепалка с Георгием Сергеевичем Околовичем (руководитель оперативного штаба НТС, работал на немецкую разведку. — Авт.) из-за того, что подвыпивший полицейский генерал отпустил по адресу НТС — «шпекулянтен».

Переходим в салон. Крёгер садится за рояль. Начинаю вновь разговор с Андреем Андреевичем. Вдруг раздаются сирены воздушной тревоги. Быстро одеваемся и выходим на крыльцо, к которому подкатывают машины с шоферами в форме РОА. Власов и я в одной машине с его «полевой женой». Везут в большой ближний бункер. И в машине, и в бомбоубежище, и опять в салоне виллы внушаю генералу свои мысли…

Но Крёгер опять за роялем и играет мотив «Дубинушки». Генерал Власов тянет меня к роялю, обнимает, и мы поем».

Эрхард Крёгер имел в СС ранг оберфюрера, более высокий, чем считал Байдалаков. Крёгер родился в Риге, говорил по-русски. После начала войны командовал на юге России айнзатцгруппой СС, которая уничтожала мирное население. В Берлине служил в Главном управлении имперской безопасности. Его приставили к Власову как знатока России. Формально — быть связующим звеном в отношениях с СС, фактически — присматривать за русским генералом.