Адов Пламень

…Они не могли сравнить этот спуск ни с чем, что знала до этого. Земля под ногами выделывала немыслимые кульбиты, не столько стремясь стряхнуть в пропасть незваных гостей, сколько свести их с ума неожиданными поворотами. Только что они стояли на белой скале, а в следующий миг эта скала обращалась в жирный сталактит, что безразлично нависал над их головами. Воздух был то тускло-кислым, то резким и соленым, то призрачно-ледяным и приторно-сладким, то вязким как смола и горьким как миндаль… а в оттенках окружающей темноты, что перемежалась сполохами, кострами, вихрями, полосами, пятнами и кляксами всех возможных и невозможных цветов, вскоре запутался бы самый выдающийся (или самый безумный) из живописцев. По временам напоминало о себе голубым сиянием снаряжение Dwaergar, и рыцарь всякий раз готовился к схватке – но драться было не с кем, а искать источник опасности Ребекка не позволяла; да Вильфрид, в общем-то, и не возражал – сам прекрасно понимал, что искать неприятностей на свою задницу лучше в хорошо известных местах.

Два огромных нетопыря, чья природная серо-черная окраска почти скрывалась под узорами красно-белой татуировки, вынырнули из разлома в скале и склонились пред ними.

«Прошу садиться,» – пришло сообщение непонятно откуда.

Летучие мыши были оснащены удобными, глубокими седлами, не хуже рыцарских турнирных. Переглянувшись, люди кивнули. Подсадив Ривке, Ивинге влез на своего… летуна, что ли – и нетопыри взмыли в воздух, лавируя между вихляющими потоками черноты и цветов, выбирая правильную дорогу им одним ведомым способом. Им, да еще тому, чьим приказам подчинялись – уж больно все это походило на традиционную сцену из легенды или даже сказки; а в таких вот местах отчаянно хочется верить в сказки, ведь у них всегда счастливый конец…

Летучие мыши описали быструю восходящую спираль вокруг кровавого озера, проскочили между лезвиями розовых ножниц, сложив крылья, нырнули в пасть исполинской коралловой змеи, которая оказалась очередным иллюзорным порождением сумасшествия Gehennah, и наконец – застыли у перевернутой семигранной пирамиды из призрачно-лилового кристалла вроде очень светлого аметиста. Мерно покачиваясь на острие, сооружение, однако, почему-то не казалось способным перевернуться в любой момент.

С тихим шипением в одной из лиловых граней возник узкий и высокий проем в виде вытянутого треугольника – Вильфрид с трудом мог бы протиснуться туда боком, хотя особенно массивным сложением не отличался.

«Входите,» – прибыла очередная просьба, но в ней не было нужды. Бледная от пережитого полета Ривке уже слезла со спины нетопыря и вошла в хрустальный проход. Рыцарь бросился за ней, меньше всего думая, как бы не поцарапать кристалл своими доспехами.

Несколько поворотов – и перед ними возникла закрытая дверь. Матовая панель из фиолетового стекла или металла, с резным барельефом в виде коронованной летучей мыши, которая сжимала в зубах что-то вроде пунцовой розы.

А перед дверью стоял Страж, при виде которого желудок Вильфрида словно обледенел. И дело было не во вспыхнувшей голубизной секире, и даже не в странном виде Стража – размалеванная звериная личина под вычурным рогатым шлемом, составные доспехи из черной кожи и пластин лакированного черного дерева, которые придавали ему облик чудовищного насекомого-демона, мертвенно-желтое сияние в прорезях личины… ЭТО рыцаря ни на миг не задержало бы.

Просто из-за плеча Стража торчала длинная, в черно-желтую полоску рукоять меча, увенчанная оскалом золотой головы дракона.

Пальцы Вильфрида сомкнулась на плече девушки и без особых церемоний передвинули ее назад, под прикрытие брони и щита. Хотя сакс и знал, что прикрытие это продержится ровным счетом один удар.

Страж молча потянул правую руку (именно руку, не когтистую конечность, как у обычных демонов!) к своему оружию, положив левую ладонь на перевязь, что поддерживала ножны.

– Нет!!! – воскликнула Ребекка.

Поздно.

Секира дуарга прочертила яркий голубой полукруг, косым взмахом снизу вонзившись в левый бок Стража, раскроив доспехи и дойдя до середины груди. Но в эту же долю мгновения ударила черно-золотая молния меча Стража, от плеча к бедру рассекая броню и тело рыцаря, как комок мягкого масла, завернутый в паутину…

* * *

– Проходите, проходите, не заставляйте старика принимать таких важных гостей на пороге, – преувеличенно засуетился облаченный в белую с золотом ризу и золоченую епископскую митру Лазарус, самолично открывая двери перед ошалевшей четверкой. – Посланцам надлежит оказывать все возможные почести…

Когда наконец «посланцы» были устроены в мягких, удобных креслах, в каких навряд ли сиживали и короли, и у каждого в руке оказался серебряный кубок со старым италийским вином, какого, опять же, вряд ли доводилось пробовать и королям (хозяин налил и себе, причем отпил первым, дабы дорогие гости ни в коем разе не заподозрили его в попытке отравить их), – после этого Лазарус наконец позволил себе перейти к сути вопроса.