Адран в огне

Желание помочь Иарлайту было лишь одной из причин, по которым он решился на риск. Второй стало то, что теперь ему не придется прыгать в этот змеиный клубок и становиться его частью. Гидденис, номер 7, Виридиана Тассин… это все слишком много, слишком сложно. Пусть разбираются сами, пусть хоть поубивают друг друга, а Одхан…

Он готов был принять сторону того, кто после этой бойни останется в живых.

* * *

Альда ничего не почувствовала. Ей почему-то казалось, что скрытое воспоминание – это как имплант: ты можешь не понимать, что спрятано под твоей кожей, однако ты будешь ощущать, что там что-то есть. Вот только с памятью и подсознанием все оказалось иначе.

Когда она дала Диане доступ к своему разуму, она будто заснула, а потом так же легко проснулась – через час, как показывал компьютер. Для Альды это был обычный мирный сон, она не ощущала никаких перемен в себе, и не похоже, что ею кто-то управлял. Да и Диана казалась прежней, разве что еще более уставшей, если такое вообще возможно.

– Вот и все, – улыбнулась она.

– Не нравятся мне такие фразы, когда речь идет о моих мозгах, – проворчала Альда. – Я ведь не смогу просмотреть это воспоминание, когда мне захочется?

– В этом и смысл. Оно не твое.

– И когда я его увижу? Как узнаю ключевое слово?

– Нет никаких ключевых слов, – указала Диана. – Есть просто ряд обстоятельств, которые должны сложиться правильно.

– А если не сложатся?

– Тогда ты ничего не узнаешь. Но это тебе не навредит.

Альде не слишком нравился такой расклад, однако она решила, что спорить не нужно. Они все еще на Адране, ничего не закончилось. А вот потом, когда они уберутся с этой пылающей планеты, можно будет помедитировать, покопаться в своей памяти, найти чужое воспоминание и, если получится, вскрыть его.

Пока же у нее были дела поважнее.

– Я выполнила свою часть сделки. Включишь задний ход?

– Почему же? Отвечу, – усмехнулась Диана. – Спрашивай.

Хотелось сразу же спросить про того светловолосого мальчика, которого Альда видела в прошлом Адрана. Триан был расслаблен рядом с ним, он ему полностью доверял, он был счастлив тогда. Что могло их разлучить?

Но она сдержалась. Альда не была уверена, что Диана не будет жульничать, не откажется отвечать на три вопроса, не ограничится одним и не придерется к словам. Прошлое интересно, оно все еще влияет на настоящее и помогает многое увидеть в ином свете. И все же Альда была вынуждена признать, что есть в этой ситуации моменты, которые куда важнее для будущего – и Триана, и всей «Северной короны».

– Почему его прислали на эту миссию? – наконец задала вопрос Альда. – Он даже не входит в топ-5. Для поимки такого воина, как ты, логично было собрать вместе все высшие номера – даже исключая номер 2, по понятным причинам. Почему все-таки Триан?

– Может, причины нет? Остальные были недоступны, он оказался рядом, номер 7 – это вполне высокий номер…

– Нет, – прервала ее телепатка. – Давай не будем тратить на это время, его и так немного. Какая-то особенная причина есть, я чувствую. Это было видно по тому, как ты говорила о Триане, да и Легион ничего не делает случайно. Но догадаться об этой причине я не могу, мне нужно знать. Почему все-таки он?

– Нравишься ты мне … Тебе во вред идет то, что ты молодая, белиберды из академии у тебя в голове больше, чем реального опыта. Но это исправляется, думаю, Триан тоже так считает, вот и держит тебя поближе к себе. Потенциал у тебя неплохой.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Нет, это так, вступление. Вот тебе ответ: особенная причина все-таки есть, и причина эта – Триан. Он особенный.

Для Легиона детей выбирали точно так же, как для других отделов специального корпуса: через тест, выявляющий генетическую предрасположенность. Просто в их случае нужен был не определенный дар, а сама способность пережить мутацию. На этом фоне дети с высокой предрасположенностью особенно ценились, их было мало и из них всегда получались великолепные легионеры.

Вот только Легиону нужно было больше, чем могла дать природа. Легионеры послабее слишком быстро гибли, в некоторых случаях не удавалось даже отбить затраты на их обучение. Цинично? Да, конечно. Но таковы были правила флота. Чтобы сохранить власть и влияние, Легион должен был собрать под своим крылом воинов, которые были куда сильнее других солдат специального корпуса, низкую численность они компенсировали могуществом.

Поэтому эксперименты начались чуть ли не с первых дней Легиона. Это естественные способности можно развить лишь до определенного предела – и на этом все. Генетическая мутация оставляла куда больше пространства для маневров. Детей с высоким врожденным потенциалом не трогали, экспериментировали на «средних» и «слабых», их было не так жалко терять.

А терять их приходилось – единую удачную формулу усовершенствования так и не нашли. Каждый эксперимент напоминал игру в русскую рулетку. Ни ученые, ни другие легионеры, ни подопытные не знали, что получится. Смерть традиционно становилась самым вероятным исходом.