Adrenalin trash

Неожиданная идентичность слов, предложений и интонаций сначала расстроила Марину, но потом она подумала, что, возможно, это стандартная форма, которой придерживаются все, и ничего обидного в таком разговоре нет. Даже наоборот, мысль о том, что вот и у нее все как у людей, ободрила Марину. К концу разговора она уже не стеснялась улыбки в голосе, так же, как и в прошлый раз, отказалась от четверга, перенесла встречу на пятницу и довольно тепло попрощалась.

Закончив разговор, Марина не стала возвращаться к родителям. Она прошла в свою комнату, включила музыку и, не зажигая света, легла на кровать, подложив руки под голову. По потолку, в который уперся ее взгляд, время от времени проползали световые пятна от фар въезжавших во двор автомобилей. Каждый раз, когда такое случалось, Марине приходила в голову удивительно приятная мысль о том, что, когда Дима прошлый раз привез ее домой, какая-то другая Марина лежала на спине в своей комнате, одинокая и покинутая, и так же следила за пятном на потолке, даже не подозревая, что пятно это — отблеск счастья, может быть, только зарождающегося, а может быть, уже расцветшего.

Утро четверга принесло новое открытие. Телефонный звонок, всего несколько часов назад казавшийся главным условием душевного равновесия, не избавил от пустоты, он просто перевел ожидание в некую новую плоскость. С одной стороны, стало легче — теперь Марина стремилась к конкретной точке пространства и времени, — но если раньше ожидание было смешано с ежеминутной надеждой, то теперь оно стало каким-то неприятно твердым. Сознание того, что ближайший вечер не несет никаких сюрпризов, угнетало. Впрочем, теперь, по крайней мере, отпала необходимость сидеть дома. Конечно, Дима мог позвонить, чтобы перенести встречу или просто поболтать. Такая возможность тревожила Марину, но казалась маловероятной, поэтому, избавившись от первой половины четверга в институте, Марина после занятий напросилась в гости к Светке.

Стремление убить ненужный вечер было только одним из побудительных мотивов. Кроме него присутствовало еще и желание как можно полнее ощутить новый статус. Марина понимала, что разговоры в туалетах и раздевалках составляют лишь малую часть того куска жизни, пожевать который она мечтала уже несколько лет. Светка уловила настроение подруги и организовала все по первому разряду.

Сначала пили пиво на лавке в скверике недалеко от института. Обсуждали учебу и новый Светкин лифчик, но этот разговор почти не запомнился Марине. Чисто механически поддерживая беседу, она смотрела на росший напротив лавки клен. Сквозь его листву светило заходящее солнце, и Марина заметила, что, если приглядеться повнимательнее, можно заметить движение разрезавших оранжевую крону лучей. Она сначала хотела поделиться своим открытием со Светкой, но потом передумала. Вместо этого она попросила у подруги сигарету. Потом пиво закончилось, сигарета превратилась в бычок, солнце вывалилось из веток, плеснув в лицо неприятно яркий свет, и как-то само собой созрело решение взять вина и идти к Светке домой.

На кухне у Светки не было ничего такого, что могло бы надолго привлечь внимание. Правда, пока подруга возилась со штопором, Марина смотрела на висевшие над холодильником часы и думала о том, что если глядеть на них так же внимательно, как на клен в сквере, то можно увидеть движение минутной стрелки. Потом пробка с громким хлопком выскочила из горлышка, разом сменив тональность вечера. Светка быстро наполнила стоявшие на столе бокалы, взяла один и сказала:

— Чтобы все у тебя сложилось.

Марина улыбнулась, они чокнулись и выпили, после чего сразу завязался долгожданный разговор. Марина задала вежливый вопрос, и Светка очень обстоятельно принялась отвечать на него, время от времени наклоняясь вперед и переходя на интимный шепот. Свой рассказ она украшала волнующими подробностями и частыми жалобами. Марину поначалу испугало обилие поджидающих впереди трудностей, но, когда бутылка опустела наполовину, она вдруг поняла, что жалобы являются главным показателем успеха. Марина не смогла бы объяснить, почему так происходит, внутренняя логика процесса оставалась для нее тайной, но интуитивное понимание казалось вполне достаточным. Закурив очередную сигарету — Светкины родители отличались либеральными взглядами, — она оборвала подругу на полуслове и стала рассказывать о пережитом за последние дни, компенсируя недостаток связности речи обилием слов; некоторые из них обожгли бы самые либеральные уши. Светка все понимала, не перебивала, часто кивала, подбодряла Марину краткими междометиями и время от времени просила говорить потише.

В общем, вечер прошел прекрасно, настолько, насколько это вообще возможно. Домой Марина вернулась лишь около полуночи. Взбудораженное вином, тело ее слегка покачивалось, но папа уже спал, а мама ничего не заметила или, может быть, просто не подала виду. Добравшись до своей кровати, Марина моментально заснула.