Адрес командировки - тюрьма

- Это не какой-то журналистишка или экзальтированный турист! Майкл полтора десятка лет работал атташе в нашем посольстве, он специалист по национально-освободительным движениям, хорошо знает диссидентов, а сейчас формирует нашу политику по отношению к России в Госдепе! Его правдивая книга, которую с удовольствием выпустит мое издательство, откроет многим глаза на истинное положение дел...

- Я берусь положить эту книгу на стол шефу и подарить ее наиболее влиятельным политикам, вхожим в Белый дом, - сказал Коллинз.

- А я прорекламирую ее на Капитолийском холме, - подхватил идею Спайс.

- Отлично! - кивнул Дилон и облизнулся, будто все еще смаковал вкус коктейля. - Телевизионные передачи, несколько пресс-конференций, статья-другая во влиятельных газетах... Наглядная правда способна перевесить доброе выражение лица Грибачева!

- Мой шеф очень внимателен к общественному мнению, - вставил Коллинз.

- Самое главное - безупречные факты. Один пример с борцами за немецкую автономию чего стоит! Правда, Майкл?

Сокольски, чуть помешкав, кивнул.

- Ваш близкий знакомый, можно сказать, друг, как там его?..

- Фогель. Иоганн Фогель.

- Он добивался восстановления немецкой области, а оказался за решеткой! На пятнадцать лет. У них меньше дают за убийство! Не правда ли, Майкл?

- Правда.

Сокольски утратил первоначальный энтузиазм, и это бросилось всем в глаза.

- Не будьте столь чувствительны, Майкл! - успокоил его Спайс. - Вы ведь не виноваты в таком печальном исходе!

В воздухе повеяло ароматом поджариваемого на углях мяса.

- Пойду погляжу, как там Джим справляется с делом. - Сокольски поднялся из-за стола. - Без контроля он может пересушить стейки.

* * *

Завтрак начинался как всегда: баландер по счету ставил на откинутый подоконник "кормушки" миски с разваренными макаронами, дежурный шнырь принимал их и передавал в подставленные руки сокамерников, повторяя счет:

- ...пятнадцать, шестнадцать, семнадцать... Не лезь, перекинешь! Семнадцать... Тьфу... Восемнадцать, девятнадцать...

Внезапно звяканье алюминия и счет прервались, в жадно распахнутый рот камеры просунулась голова в несвежем белом колпаке с многозначительно вытаращенными глазами.

- Сейчас для смотрящего! - Голова тут же исчезла.

Смотрящий никогда не ест общую жратву, но никто не стал переспрашивать и задавать вопросов, просто следующую миску шнырь немедленно отнес на первый стол.

За ним теперь сидели всего пять человек: Калик, Катала, Зубач, Морда и Расписной. Они держались настороженно и почти не разговаривали друг с другом. Когда перед Каликом поставили миску с макаронами, он сразу же отлепил от донышка клочок бумаги и осмотрелся. По правилам, полученную малевку смотрящий не должен читать один. Чтобы не мог утаить сведения про самого себя. Сейчас в записке речь, скорей всего, шла о Расписном, но соблюдать формальности все равно было необходимо.

- Катала, Зубач, Морда, идите сюда!

Сердце у Волка заколотилось, несмотря на жару, по спине прошел холодок.

На глазах у свидетелей Калик развернул записку и принялся читать:

- "Про Расписного слыхали, в "белом лебеде" был в авторитете. Лично никто не знает. Надо присмотреться, проверить, спросить по другим домам..."

Калик закашлялся.

- Это не все, там еще есть, - сказал Морда и потянулся к смятой мокрой бумажке.

Смотрящий презрительно скривился и отвел руку:

- Не гони волну! Ты что, самый грамотный тут? Я и без тебя все вижу!

Прокашлявшись, он как ни в чем не бывало продолжил чтение:

- "Калику надо идти на Владимир, Пинтос ждет. Краевой".

Волк расслабился и перевел дух. Смотрящий, наоборот, - заметно помрачнел.

* * *

- Ну, в хате ты прибрался... Только почему у тебя народ дохнет пачками?

Подполковник осмотрел все углы камеры, прошелся вдоль строя арестантов, придирчиво осматривая каждого, и остановился перед Каликом.

- Первый жмурик действительно от сердца загнулся. А Теребилов?

- С третьей шконки слетел... - проговорил Калик. И неохотно добавил: Гражданин начальник...

- Ты кому фуфло гонишь! - Дуболом подался вперед, впившись пронзительным взглядом в жестокие глаза вора. - Как авторитет на третьей шконке оказался?! Хера ему там делать?!

Сегодня начальника сопровождали трое, но все трое отвлеклись: прапорщики шмонали койки, капитан наблюдал за ними. Подполковника никто не страховал, он стоял вполоборота, спиной к двери. Из строя вышел Хорек и, держа руку сзади, на цыпочках стал подкрадываться к Дуболому.

- Так это только у вас погоны навсегда даются. А у нас он сегодня авторитет, а завтра упорол косяк - и полез на третью шконку...