Адрес неизвестен

— Мама часто плачет, — сообщила она. — Но это ничего. Она говолила, что сколо она не будет плакать никогда-никогда. А я, когда плиедем, получу столько моложеного, сколько захочу!

Водитель странно посмотрел на девочку. Глаза блеснули. На мгновение ему показалось, что легкое платьице девочки испачкано то ли бетонной крошкой, то ли песком.

— Луа! — воскликнула мама.

— Всё в порядке, — примиряюще сказал водитель, — я могу как-то помочь?

— Помочь, — с горечью повторила Джесси, — это вряд ли.

Она достала из сумки маленького плюшевого котёнка. Луа радостно взвизгнула, схватила игрушку и тут же потеряла всякий интерес к разговору взрослых.

— Вот вы общаетесь со многими людьми, — начала Джесси, глядя в пространство, — много слышите. Почему жизнь так несправедлива?

— Несправедлива? Почему вы так решили?

Она горько усмехнулась.

— А вы сами не видите? Сколько подонков живёт до старости без всяких проблем? И ничего их не беспокоит, всё у них в порядке. А другие, которые ничего никому в жизни плохого не сделали, страдают.

Водитель молчал. Джесси всхлипнула и продолжила.

— А дети? Они-то ни в чём не виноваты? — она кивнула на малышку, усердно убаюкивающую плюшевого друга. — И сколько из них болеет? Сколько страдают всю жизнь от страшных болезней? А сколько погибают, так и не поняв, что такое жизнь?

Водитель молчал. Его губы сжались в прямую линию, а руки покрепче сжали руль.

— Вот я, — продолжила Джесси, немного взяв себя в руки, — я в своей жизни никому ничего плохого не сделала, никого не обижала. Да и не требовала многого никогда.

Я росла обычной девчонкой. Многие называли меня красавицей, но я себя такой не считала никогда. Средняя внешность, средний ум. Разве что тихая, — она пожала изящными плечиками, — но это же не повод мною пользоваться, верно? Ах, надо было продолжать учиться.

Она чуть расслабилась и откинулась на спинку сиденья, устроившись поудобнее. Джесси вновь потрепала дочку по голове, та с готовностью обняла маму и вернулась к игре.

— Хотя тогда бы не было её, — Джесси впервые улыбнулась. — После школы в мою жизнь пришла любовь. И я не стала учиться дальше. Родилась моя зайка. А вот наш папа был к этому не готов и бросил нас.

Водитель продолжал молчать, хмуро поглядывая на неё через зеркало.

— Но это ничего, — она вновь улыбнулась, — в моей жизни не было большего счастья, чем она. Ах, как было хорошо тогда! И представить не могла, что буду вспоминать те времена и скучать по ним.

Она уставилась в окно, на пролетающие за пеленой дождя серые бетонные заборы. Джесси крепко обняла дочку. Та отчаянно пыталась вырваться и вернуться к котёнку. Водитель продолжал рассматривать её. На коже, в области шеи и плеч темнели синяки и ссадины.

— Случилось что-то плохое? — спросил он наконец.

— Да, — ответила она, помолчав, — в нашу жизнь пришла война. Мне помогали родители, но они погибли во время одного из ударов. И мы остались вдвоём.

В её глазах вновь заблестели слёзы.

— Нам пришлось бежать. На новом месте нам какое-то время помогали, но потом мы остались вдвоём. Луу удалось отдать в садик, но где найти работу? Кому нужна беженка без образования и с маленьким ребёнком на руках? Я старалась найти работу. Правда старалась. Мытьё полов, фастфуды, доставка. Я ведь не отказываюсь от работы. Ради дочки я готова на всё, но… Везде был или график двенадцать часов, или мне предлагали сначала «поработать в кабинете директора, а там посмотрим». Ну, вы понимаете, о чём я.

Водитель посмотрел на девочку. Кажется, она утомилась: Луа свернулась калачиком в уголке и, похоже, устраивала котёнка на ночлег.

— И вам, — аккуратно начал таксист, тщательно пытаясь подобрать слова, — вам пришлось работать…

— Древнейшая профессия, да, — всхлипнула Джесси, — а что мне оставалось? Всё же ради неё. О, я отдаю ей всё время, какое только могу. Как бы мне хотелось вообще не расставаться с ней! А как мы читаем с ней сказки перед сном! Как бы мне хотелось быть с ней рядом каждый вечер, не оставляя её одну с телевизором. Я ложусь на кровать, она сворачивается калачиком рядом и слушает, слушает. Время прямо замирает в эти минуты! Как будто кроме нас двоих остального мира не существует. Как бы мне хотелось ей дать всё-всё на свете! Всё, чего у нас никогда не будет.

— Я вас не осуждаю, — примиряюще сказал таксист.

— А мне ваша жалость не нужна, — огрызнулась Джесси. — В нашей профессии ещё заставляют употреблять… Ну, знаете, лекарства. Чтобы мы были сговорчивее. Чтобы не отказывали фантазиям клиентов.

Водитель дёрнул щекой.

— …Так что это стало ещё одной проблемой. Это вызывает привыкание. И за это приходится платить.

Луа мирно посапывала, свернувшись на сиденье. Джесси нежно убрала прядь волос с её лба и тихонько поглаживала дочку по плечику.

— А недавно, — продолжила она, вздохнув, — у меня появился один постоянный клиент. Он… Он жесток. Очень. И с каждым разом всё хуже и хуже. Это всё кончится плохо, я точно знаю. И что тогда будет с ней? У неё ведь никого нет, кроме меня. Однажды она проснётся в своей кроватке, совсем одна в этом мире. И что же будет тогда?

Водитель молчал.