Адресат неизвестен

— Совсем тайно я действовать не могу. Все равно на нас уже все обратили внимание. И даже хорошо, что болтают о каких-то сокровищах. Пускай себе думают, что мы ищем клад. А те, кто знает, в чем суть, увидев, что мы действуем, тоже зашевелятся. Начнут действовать. Выйдут из укрытия. Тогда их удастся поймать.

Роза тоже считала, что надо «выманить волка из лесу». Я настаивала, чтоб она легла и отдохнула, — у нее оставался еще один свободный день. Но Роза не хотела и слышать об отдыхе.

Теплый июльский день клонился к вечеру. От реки тянуло прохладой. Мы шли медленно, будто прогуливаясь, но шоссейной дороге, которая вилась среди лугов, плавно поднимаясь на холм. Лазурь чистого, безоблачного неба и зелень лугов оттеняли белизну шоссе и желтовато-белые глыбы известняка, раскиданные то там, то здесь. Замковый холм как-то неожиданно вырастал на плоской равнине, словно кто-то сгреб в кучу разбросанные кругом глыбы, чтобы выстроить на них свое жилье.

Здание дворца строилось и достраивалось в различные эпохи. На древних стенах, сложенных из грубо тесанных каменных глыб, высились темно-коричневые кирпичные надстройки. Те части дворца, что строились или перестраивались позднее, хуже выдержали атаки огня, снарядов, дождей и снега. Искрошившиеся ярко-красные стены, груды погнутого и проржавевшего железа, осыпи штукатурки и бетона мешали представить, как выглядело раньше это здание. Повсюду пышно разрослись высокие травы, на обломках зеленел мох. Мы невольно понизили голоса. Наши шаги среди этого запустения сопровождало громкое эхо, и казалось, что еще много людей блуждает по развалинам, старательно избегая встречи с нами.

Сначала, чтоб замести следы, мы обошли вокруг замка. Если кто-нибудь за нами наблюдает, пускай думает, что мы тут слоняемся просто, чтобы полюбоваться красотой пейзажа. С холма открывается действительно необыкновенный вид. Липов со своими белыми домиками под красными крышами выглядит отсюда как драгоценный камень, укрепленный на голубой ленте реки и выставленный напоказ на зеленом бархатном фоне.

— Тут, наверное, был розарий, — шепнула Роза.

Знаменитый питомник роз графа Розенкранца сейчас представлял собой подлинный символ бунта растений против человеческой воли, которая в свое время навязывала им формы и размеры. Уже много лет розы никто не подрезал, и они брали реванш за то, что некогда им велели трудолюбиво производить цветы как можно крупней и ароматней. Непроходимая чаща разросшихся, переплетшихся ветвями розовых кустов заполнила большой четырехугольный участок, примыкающий к одной из сравнительно неплохо сохранившихся стен. Одичавшие розы цвели белыми, алыми, розовыми, желтыми цветами; цветы, однако, были мелкими и пахли слабо. Вот об этих розах заботился во время войны Шимон Лагуна. Интересно, заходил ли он сюда потом, чтобы увидеть, как пошли прахом его старания?

— Дедушка любил розы, — задумчиво говорила Роза, будто угадав, о чем я думаю, — он подчас заглядывал сюда.

— Тебя потому и назвали Розой? — спросила я.

Она кивнула. На глазах ее снова показались слезы.

Янек прервал эти грустные воспоминания.

— Знаете что? Я вас сфотографирую на фоне этих роз!..

Он отошел на несколько шагов назад — хотел поймать объективом не только нас, но и потрескавшуюся стену и чащу роз.

Потом мы углубились в развалины. Прежде всего, подсвечивая фонариками, спустились в подвалы. Спускаться туда было не трудно. В поисках сокровищ до нас тут побывали многие, и они по возможности облегчали свой путь. Где перебросили доски над глубокой расселиной, где уложили плоские каменные плиты и обломки так, что получилось нечто вроде ступенек. Нет, если, убегая отсюда, старый граф и в самом деле решился оставить в этих погребах свои сокровища, то их уже давно отсюда выудили.

Сырость, тьма и безлюдие настраивали на невеселый лад. В одном из переходов гнездились летучие мыши. Спугнутые лучами фонариков, они снялись и бесшумно закружились в воздухе, вызывая у меня дрожь отвращения.

Со вздохом облегчения выбрались мы наружу. Выщербленные, почерневшие от огня стены показались мне теперь идиллическим пейзажем. Мы сидели во дворе на срубе старого колодца, когда за углом, у разрушенных ворот, послышались мерные, неторопливые шаги. Может, теория Янека начала уже подтверждаться? Я ждала появления непрошеного гостя настороженно и, что уж там говорить, с некоторым страхом.

Однако, увидев пришельца, я расхохоталась.

— Ну и напугали же вы нас, пан Симони!

— А уважаемая пани Зузанна, может, думала, что это дух графа?

— Тут, говорят, духи водятся, — деловым тоном пояснила Роза Янеку, который недоверчиво приглядывался к пришельцу.

— Янек, ты ведь знаешь пана Бернарда… Пан Бернард, узнаете моего Янека?

Рослый, сильный мужчина лет пятидесяти, с загорелым, свежим лицом, положив руки на плечи Янеку, с веселым любопытством разглядывал юношу.

— Этот серьезный молодой гражданин и есть Янек? Прямо не верится. А помнишь, парень, как я тебя за уши из муравейника вытащил?