Адресат неизвестен

Дора — это звезда нашей пограничной зоны, великолепная овчарка с ближайшей заставы. Все мы ее знаем. Чтобы Дора не потеряла сноровки, ее охотно одалживают для, так сказать, штатских дел. Недавно она нашла поросенка, который пропал у секретаря Народного совета. Подозревали кражу, но поросенок просто устроил себе каникулы в камышах.

— Трудное дело, — еще раз пробурчал Заплата не без нотки бахвальства: если б в деле не оказалось никаких трудностей, невелика заслуга была бы и выследить преступника, — но мы уж как-нибудь справимся. Не такие орешки приходилось разгрызать.

— Вы подозреваете кого-нибудь? — вмешался Янек, который до сих пор молча присутствовал при разговоре: дело происходило в моей квартире.

Заплата скорчил пренебрежительную гримасу:

— Нам по опыту известно, что такой ворюга долго не выдержит. Не успеешь оглянуться, а уж кто-нибудь, если не в Липове, то поблизости, начнет сорить деньгами. Выпивки со своими компаньонами будет устраивать. Ну и попадется сразу.

— Значит, вы предполагаете, что это было нападение с целью грабежа? — спросила я с искренним изумлением.

— Наверняка! Наверняка! Ведь в доме-то похозяйничали. Они удирали к реке, Лагуна, наверно, гнался за ними, ну, его там и убили. Или, может, это Лагуна убегал, а воры его застрелили, потому что он их опознал.

Я все еще не могла в это поверить.

— Но ведь Лагуна не был богачом. Сколько можно заработать на садоводстве в нашем Липове? Ну, а Роза получает на почтамте…

Заплата прервал меня, недовольно морщась:

— Так оно вроде выглядело. Но люди разное говорят…

Он не стал разъяснять, что же именно говорят люди, а задал мне и Янеку вопрос:

— В котором часу вы были у Лагуны на Заколье? Ведь вы, кажется, там были?.. Я извиняюсь, пани Мильвид, но это для порядка… Протокол нужен.

Значит, кто-то уже сообщил Заплате о нашем визите к садоводу.

— Кажется, в два часа, может быть, в половине третьего.

— А можно узнать, по какому делу?

Я посмотрела на Янека: пускай он объясняет. Он не задумался ни на секунду:

— Я учусь на химическом факультете. Работаю над проблемой инсектицидов. Охрана садов от вредителей, понимаете. Поэтому меня интересует все, что могут сказать на эту тему люди, практически работающие в садоводстве. Вот я и попросил тетю, чтобы она проводила меня к Лагуне.

Заплата старательно записывал. Моя пословица «Янек в дом — хлопоты в дом» начинала оправдываться в таком темпе, какого я и не предвидела.

Само собой разумеется, мы обязаны были заняться Розой. Девушка совсем потеряла голову. Как-никак ей всего восемнадцать лет, и житейского опыта у нее маловато.

Прежде всего я пошла к директору почтамта, Мариану Мацее. Это был визит не из приятных — характер у Мацеи на редкость брюзгливый.

— Знаю, знаю, все знаю, — угрюмо буркнул он, — наверное, освобождения от работы просит. Чуть что, каждого освобождай. Знаю, знаю, что полагается. До нее тут Пентка работала, так ей то и дело освобождение давать приходилось — то один ребенок у нее заболел, то другой. А теперь у этой деда убили…

— Но послушайте! — возмутилась я. — У девушки такое несчастье, а вы…

— Знаю, знаю. Несчастье. Верно. Но она сама виновата. Уж я вам говорю.

— Каким образом?! Что вы имеете в виду?

— А то, пани Мильвид, что несерьезная она, эта самая Роза. Вертихвостка. День-деньской из-за окошка зубы скалит да глазки парням делает. А их тут полным-полно набьется, вот и треплют языками с барышней. Будто им больше и делать нечего. Государственный служащий должен солидно держаться. А она хи-хи-хи да ха-ха-ха. Вот, наверное, и выболтала кому-нибудь из своих ухажеров такое, чего говорить не следовало. А тут всякие ходят. За иного я гроша ломаного не дал бы.

— Значит, вы считаете… — начала я.

— Ничего я не считаю, — рассердился Мацея, — а только удивляюсь, что вы решили заботиться об этой свиристелке. Вы еще пожалеете, история какая-то скверная. Ну ладно, это уж ваше дело… — Он махнул рукой; лицо его выражало крайнее неодобрение.

Я хорошо знаю, что не всем в Липове кажусь достаточно уравновешенной, и это потому, что я постоянно и живо интересуюсь делами молодежи. Ну что ж, я никому не собираюсь рассказывать, что моей дочери было шестнадцать, а сыну восемнадцать лет, когда они погибли в варшавском восстании. Поэтому, когда зимой в красном уголке при школе, громко именуемом клубом, я помогаю юношам и девушкам готовить любительские спектакли, когда планирую с ними всякие веселые затеи на лето, прошлое у меня смешивается с настоящим, и меня меньше одолевают по ночам воспоминания и тяжелые раздумья.

Роза устроилась в моей квартире на улице Акаций. У меня там комната с кухней. Кухня довольно просторная, можно раскладушку поставить. Туда перешел Янек, а Роза заняла его место на кушетке в комнате.

— Не знаю, как вас и благодарить, — говорила она вечером, послушно глотая горячий чай с малиной.

Она простудилась, когда бежала под проливным дождем, и глаза у нее лихорадочно блестели.

— Глотни-ка аспирину, это тебе поможет, — сказала я, укутывая ее теплым платком.