Адресат неизвестен

— А зачем ты, дорогой мой, делаешь из этого тайну? Не лучше ли было бы заинтересовать этим делом соответствующее министерство или какой-нибудь научно-исследовательский институт? Ну, наконец, милицию, что ли…

Он потряс головой.

— Не так это просто, как вам кажется. Я об этом поговорил с одним из наших преподавателей. Толковый человек. Ну и что ж, он сказал — на это деньги нужны. На поиски и так далее. Кто будет рисковать, если это в план не включено? А вдобавок неизвестно, представляет ли это ценность теперь, двадцать лет спустя. Успехи в этой области большие. Меня бы за дурака сочли, вот и все. Нет, нет. Я сам должен все найти и проверить.

— Стоило бы порасспросить у здешних жителей. А вдруг они что знают?

— Я бы этого не хотел. Разве вы можете поручиться за всех, кто здесь живет? А что, если тот, к кому попало вывезенное оборудование, мечтает заполучить документацию? У него бы тогда все козыри на руках были. Только пустить в ход машины — и готово.

Нет, я не могла поручиться за всех жителей местечка. Тут, наверное, жили и те, кто не порвал связей с прежними хозяевами этой земли. Мой племянник оказался более предусмотрительным, чем я. Конечно, начни он расспрашивать да вынюхивать, весь городок только об этом и будет говорить. Однако у меня был один сюрприз для Янека, и теперь, когда любопытство мое было полностью удовлетворено, я сказала:

— А знаешь, именно на Заколье живет человек, который может нам помочь.

Янек вскочил, схватил меня за руки и приподнял.

— И вы мне только теперь это сказали! Кто это?

— Дед твоей новенькой симпатии.

— Какой еще симпатии? — он сделал вид, что не понимает.

— Розы. Той, что на почте. Старый Лагуна говорил мне как-то, что работал на этом заводе.

Что у Янека ноги длинные, это я знала. Что натренированный парень может быстро бегать — это тоже не открытие. Но что он сумеет и меня заставить передвигаться чуть ли не рысью, этого я не ожидала.

Через заливные луга и перелесок мы менее чем за четверть часа добрались до Заколья. Просторные цехи без крыш и окон выглядели уныло. Люди боялись мин, и никто сюда не ходил. Поэтому, наверное, здания завода находились в довольно приличном состоянии, материалы для отстройки и ремонта домов искали в более безопасных местах.

Неподалеку, в виллах, которые строились для немецких инженеров, жили новые поселенцы. Там обитал и Шимон Лагуна с внучкой. Он был единственным опекуном Розы, родители ее умерли. Лагуна занимался садоводством. Кормился и тем, что продавал цветы, фрукты, овощи, и тем, что давал консультации горожанам, которые сажали цветы.

— Знаете, — говорил он, высаживая весной яркие петуньи на моем балконе, — когда я еще в войну работал в Липове, думал: вот красивые места, хорошо бы тут поселиться под старость…

Мы застали Лагуну как раз в ту минуту, когда он собирался выйти из дому. Он уже укладывал в большую холщовую сумку свое снаряжение — какие-то жидкости, мази, садовые ножницы, нож.

Лагуна обрадовался, увидев меня, но вид у него был озабоченный. Беспокойно поглядывая на часы, он угощал нас великолепной малиной.

— В кои-то веки вы собрались меня проведать, а мне, как назло, уходить нужно. С доктором я условился. Сад у него хороший, ничего не скажешь. Розы я ему сегодня прививать буду. Он даже визиты сегодняшние перенес на другой день. Уж до того он розы любит. Я ему никак отказать не мог.

Янек явно терял терпение. Я представила его Лагуне как своего племянника и сказала, что мы хотели бы поговорить с ним о важном деле.

— Ведь вы мне говорили, что во время войны работали на здешнем заводе. Отец моего племянника тоже работал в те времена здесь. Вот племянник и хотел бы кое-что узнать… — довольно неуклюже объясняла я.

— Простите, а зовут-то вас как? — старик настороженно глядел из-под насупленных седых бровей.

— Лингвен. Ян Лингвен. Отца моего звали Юлиуш.

— Лингвен, — прошептал Лагуна, — боже мой…

— Вы его знали? — горячился Янек.

На лице старого садовника отразилось сильнейшее волнение. Он невнятно бубнил себе под нос: мол, кто мог ожидать… сын нашего инженера, пана Юлека… Наконец он пробормотал, что раз такое дело, ему обязательно нужно с нами поговорить. Но только не сейчас, не сейчас. Он посматривал то на часы, то на небо, которое с севера заволакивалось тучами, предвещавшими грозу. Розы доктора для него сейчас были важнее всего на свете. Янек злился, я видела это по его сжатым губам. Но я-то знала, что с Лагуной ничего не поделаешь, когда он упрется. И никакими силами не заставишь его говорить, если ему неохота.

Мы договорились, что Лагуна придет к нам вечером, после того, как он управится с докторскими розами, а я отсижу свои часы в киоске. Потому что часы и мне напоминали о моих обязанностях. Пани Анастазия не обязана страдать в такую жару из-за моих житейских осложнений.