Адриан. Золотой полдень

Ларций попытался объяснить ему, кем он является, куда был послан, заявил, что у него важное сообщение, ценнейшие сведения. Опцион ответил кратко и пугающе — не велено. Следом появился откровенно растерянный, пребывающий в каком-то сомнамбулическом состоянии домашний раб императора. Этот, по крайней мере, знал Ларция в лицо. Префект обратился к нему, однако перепуганный до смерти привратник ничего вразумительного ответить не мог. Единственное, что префекту удалось добиться, это уверений в глубочайшем почтении и отказ передать кому следует прошение выслушать гостя. Все последующие требования, угрозы, в конце концов, даже смиренную просьбу, служитель выслушивал молча, поеживаясь от страха.

Ларций повернулся через левое плечо и зашагал прямиком в строение, в котором размещался императорский преторий, которым руководил Ликорма. Здесь было многолюдней, однако никому тоже не было дела до арабов, более того, до самого префекта тоже. Невыспавшиеся чиновники, рабы, писцы, калькуляторы буквально шарахались от Лонга.

Даже Ликорма повел себя странно.

Лонг невольно задался вопросом — это что, отставка? Разрешение возвращаться домой? Или несчастье с императором? В таком случае его известили бы сразу, у ворот, но ведь никто словом не обмолвился! Никто не намекнул!.. Почему же Ликорма молчит? Нельзя сказать, что начальник канцелярии в полной мере пренебрег префектом, но и особенного радушия, тем более восторга, при встрече не выказал. Было видно, что его мысли заняты чем-то очень далеким от возможности наладить добрые отношения с арабами. О здоровье императора вольноотпущенник выразился неопределенно — боги не оставляют наилучшего своими заботами, только хотелось бы, чтобы сам Марк более заботился о собственном самочувствии и не позволял себе ничего такого, чтобы могло вызвать обострение болезни.

— Объясни, что случилось? У императора приступ? Печеночные колики?

Тот поправил съехавший на бок парик.

— Нет, повелитель чувствует себя хорошо.

— Тогда в чем дело?

Тот вновь пожал плечами и тусклым голоском попросил префекта явиться позже — скажем, ближе к вечеру.

— А до вечера? — не скрывая раздражения, поинтересовался Лонг.

— До вечера никак невозможно.

Объяснить причину отказа вольноотпущенник не соизволил — видно было, что дальше вести разговор не намерен. В следующий момент вольноотпущенник позволил себе зевнуть.

В присутствии патриция?!

Это было так неожиданно, что вконец расстроенный, а теперь и обиженный префект молча повернулся и направился к выходу. Его никто не остановил, слуги делали вид, что не замечают префекта — пробегали тенями по огромному вестибюлю и старались побыстрее скрыться за колоннами. Часовые перед входом в преторий, также хмуро глянули на префекта и отвернулись. Заговорить с ними Ларций не решился.

Поразмыслив, Лонг решил навестить Адриана — дело-то государственное! Час уже был далеко не ранний и наместник, воспитанный Траяном, должен находиться в своем претории. На ходу Ларций с недоумением прикидывал, что имел в виду Ликорма, намекая на некое обстоятельство, которое могло бы вызвать обострение болезни?

Что это за обстоятельство? Что происходит в ставке?!

Раб наместника Флегонт, исполнявший при Адриана обязанности секретаря, встретил префекта более доброжелательно. Они были знакомы раньше — приближенный Адриана был дружен с Эвтермом, помощником префекта и воспитателем маленького Бебия. Флегонт был в хорошем настроении, это было невероятно! На его унылом, вытянутом лице то и дело проскальзывала загадочная, даже глуповатая ухмылка, однако чему он улыбался, по какой причине испытывал радость, тоже не объяснил. При всем том не то, чтобы проводить гостя к наместнику, просто доложить о возвращении, Флегонт решительно отказался. Объяснил, что Адриан занят. Его завалили делами.

Потом, оглянувшись по сторонам, спальник с опаской добавил.

— Его нет в претории.

— Где же он?

Долговязый раб вновь улыбнулся и приложил указательный палец к губам — мол, о том молчок.

Ларций не сдержался, крепко обнял раба за пояс и буквально волоком потащил к окну, подальше от двери. Здесь взял за шиворот и хорошенько встряхнул.

— Выкладывай, что случилось?

Раздосадованный, никак не ожидавший подобного обращения Флегонт вырвался, подергал узкими плечиками, расправил тунику, принял независимый вид и укорил префекта.

— Если бы я не знал тебя, Лонг, я решил бы, что ты сошел с ума. Ты ведешь себя как дикий варвар.

— Кончай риторику! — повысил голос Ларций. — Мы с тобой старые приятели, за мной не пропадет. Скажи, что здесь творится?

Флегонт глянул налево, направо, потом, склонившись к уху префекта — раб был высоченного роста — шепнул.

— Только ради Эвтерма, он обучил меня философии, — он прокашлялся и, не скрывая ликования, добавил. — Император вручил моему господину алмазный перстень.

Глаза у Ларция расширились. Флегонт пояснил.

— Наилучший объявил, если по какой-то причине боги не позволят ему возглавить поход, главнокомандующим назначается мой господин. Представляешь, Лонг, я скоро стану важной шишкой! Рабом императора, а то, может, и декурионом рабов!..