Адриано Челентано. Неисправимый романтик и бунтарь

Действительно, мой взгляд обращен к северу и никогда не поворачивался к югу – всегда на север, всегда туда, где горы. То есть мне и в голову не приходит отправиться жить в Африку, к примеру, но в то же время я подумываю податься жить в сторону гор. Если я говорю: «Прогуляемся», я иду всегда к горам и никогда – в противоположную сторону. Когда я строил дом за городом, я тоже выбрал место в северном направлении, в то время как, например, Мики Дель Прете, мой друг, он тоже строил себе дом за городом, – в противоположном. Я спросил: «Чего ты строишь там? Здесь лучше». – «Почему? Лучше там». Но я знаю, что не лучше. Море тоже мне нравится, но для меня море – это море на севере. И мне известно, по какой причине. Дело не в том, что, если я сейчас поеду на море в Сицилию, это мне не понравится. То есть я еду на море в Сицилию, и мне нравится… Но если я должен выбирать себе жилище, я выбираю его около дороги, ведущей на север. Я думаю, это потому, что, когда я был маленький, я бегал играть в ту сторону, потому что южная сторона была застроена домами, а северная была стороной лугов и свободы.

Счастье

В доме на улице Глюка я узнал, что такое счастье. Я впервые заметил, что счастлив. Это случилось так. Мне было четыре года, и мама постоянно заставляла меня ложиться спать после обеда, особенно летом. Но я редко засыпал. Она укладывала меня насильно, и я упрашивал: «Нет, мама». Каждый день одна и та же история: «Мама, но сегодня я не хочу спать, я хочу играть». – «Нет, сначала поспи, а потом поиграешь». В общем, в кровати я кувыркался, падал и тому подобное, пока, обессиленный, не засыпал. Засыпал я в последние полчаса. Но в тот раз я заснул сразу и проснулся раньше. Я заснул, проснулся и встал. Все мои друзья тоже отправлялись спать после обеда, и после отдыха мы встречались внизу, чтобы идти играть. Летом я всегда ходил босиком, и мои друзья тоже, мы выбегали на улицу босиком прямо с утра. И это было здорово – выйти из дома, не надевая обувь, как только слез с кровати… День был прекрасный. Небо такое голубое, что дома резко выделялись на фоне этой яркой лазури, и солнце делило двор надвое: на свет и тень. Я остановился, залюбовавшись этой картиной. Стоял посреди двора и смотрел на маму, штопавшую чулок. И на тетю. Они иногда перебрасывались словами. Я ждал, когда придут мои друзья, сидя на земле, а она была горячая. Я сказал себе: «Как же хорошо! Я просто счастлив, что родился! Смотри, как красиво, просто прекрасно – солнце, небо! И тетя тоже хорошая, и мама, которая шьет. И вообще, мне нравится все – земля, этот теплый пол». Я лег. Я был так счастлив, что поцеловал землю. Потом поднялся и задумался: «Однако, это странно, что я замечаю, что мне сейчас хорошо». Меня поразил тот факт, что я отмечаю, что счастлив. Потому что обычно об этом вспоминают по прошествии времени. Говорят: «Помнишь, как было хорошо…» Но в ту минуту я не говорил «помнишь…». Я был счастлив и знал об этом в тот самый момент.

Школа

Я рисовал, мне нравилось рисовать. Более того, эту дорогу я решил выбрать, когда был маленьким. Я хотел быть художником, но больше всего я хотел быть тем, кто придумывает рисунки, кто делает эскизы для любой продукции. Я был несколько кошмарным, когда был маленьким, потому что не слишком учился, к сожалению. Ну и помню, что однажды у нас было классное задание, это было перед экзаменами. Я сидел за спиной первого ученика класса и немножко подглядывал. Да, мне не удавалось решить задачу, и я подсматривал, и он это заметил. Он тут же поднял руку. И сказал: «Господин учитель, Челентано списывает». Тогда он, учитель, который очень мне симпатизировал, рассердился. Не столько за то, что я списывал, сколько за то, что тот, другой, ябедничал. Однако он не мог не наказать меня. И тогда он сказал: «Челентано, иди сюда». Я выхожу из-за парты, пересекаю весь класс, я всегда сидел в задних рядах, и иду к нему. Он спрашивает: «Что будешь делать сегодня? Будешь стоять здесь или сделаешь один из твоих рисунков на доске?» Я отвечаю: «Лучше буду рисовать». – «Вот, срисуй тогда эту открытку».