Адская зона. Сила духа (СИ)

— В мире Шардов— смерти нет! — словно заклинание, торжественно воскликнул Старик. — Поймёшь эту нехитрую истину— будешь свободным, а нет— быть тебе вечным рабом. Шарды гарантируют целостность человеческого материала. Сдёрнув с холодеющего трупа все полевые информационные оболочки— вынув душу, — перезаписав память, Шарды создают новый одухотворённый клон человека.

— Значит— умирать не страшно? — почувствовал подвох Файл.

— Кому как, — хитро прищурился Старик. — Знаешь ли, сынок, процесс перехода очень болезненный, а самоубийство преступление.

— Боль можно стерпеть.

— Не думал, что ты мазохист, — язвительно хихикнул Старик. — Впрочем, для тебя и двух зелёных дурней, — он кивнул в сторону голых калек, — «переход» особо не опасен, хотя жизнь на другом уровне не слаще.

— Сколько Шарды «накинут»? — угрюмо глянул на «адвоката» Файл.

— Смотря, как «переход» организуешь. Чем меньше боли— тем больше срок.

— Харакири сделаю, — невесело пошутил Файл.

— Харакири— это круто, это маленький подвиг, — серьёзно разъяснил ветеран. — За такой «переход» Шарды, пожалуй, твой срок даже слегка скостят.

— А если не я, а какой — нибудь урка мне ножом животик вспорет? Какая тогда скидка полагается?

— Тогда могут ещё и добавить, — огорошил Старик. — Тут всё зависит— за что ты с тем уркой сцепился. Однако, сынок, не там ты копаешь. Ты самой сути «перехода» не понял. Чем Шарды Зону «держат»?

— Люди боятся боли и наказания, — тут же выпалил ученик.

— В чём кара?

— Божки добавят срок.

— А если попадётся «отморозок»? Ты себе хоть представляешь, что может в диком мире натворить бессмертный садист? Ему же насрать на срок! Такие ублюдки согласны душегубствовать вечность!

— Поймаю и сделаю очень больно, — охотно предложил простое решение Файл.

— С первого раза не перевоспитаешь, — замотал головой экзаменатор.

— В другой раз посажу в поганое место и буду делать больно, пока не перевоспитаю, — упрямо отстаивал бесхитростную методу ученик.

— Ну, а теперь скажи мне, чем ты отличаешься от злобных Шардов? — довольно заржал препод.

— Они дьявольски сильнее, — немного подумав, признал Файл.

— Вот! — торжественно подхватил Старик. — Шарды знают все помыслы узников. В свои скрижали они терпеливо заносят все преступления и подвиги. Но заглядывают в них только при «переходе». Вот тогда и воздастся всем по заслугам— кому подняться, кому упасть.

— Зоны отличаются уровнем комфортности, — наконец — то догадался Файл. — При «переходе», велик риск приблизиться к Аду. Наверное, есть настоящий Ад? — почему — то шёпотом, спросил Файл.

— Ещё как есть, — тоже шёпотом, обнадёжил учитель.

— И каков он— настоящий Ад?

— Ад многолик. — Старик широко простёр костлявые руки. — Бескрайние ледовые поля и колючие вьюги, море раскалённого песка и пыльные бури, голые скалы и клокочущие вулканы— всё это Ад. Но самое мерзкое там— это населяющие его живые твари. Ведь, помимо соседа садиста, тебя там радушно встретит сонм ядовито — зубастых гадов, тучи москитов, полчища термитов, мухи, пауки, кусающиеся тараканы. — Старик зябко передёрнул плечами, вспомнив адскую нечисть. — Одно успокаивает— дифференцированный срок заключения. Чем ниже опускаешься, тем меньше становится срок. В Аду он тает, как снег под жарким солнцем. Но для узника год на уровне Ада покажется вечностью. Боль— постоянный спутник грешника, скрыться от неё нельзя. С ума сойти невозможно. Постоянно умирая, только блуждаешь по кругам Ада— вырваться суждено лишь, испив до дна горькую чашу скорби.

— Жутковатая картина, — тоже зябко поёжился Файл. — Не хотелось бы «загреметь» на самое дно.

— Ты, малявка, при всем желании не сможешь этого сделать, — обнадёжил Старик— Грехов за тобой, что у пичужки дерьма. Максимум на два — три уровня вниз сползёшь.

— А подняться могу? — качнулся вперёд Файл.

— Легко, — махнул дланью Старик. — Не греши лет десять, умри, защищаясь— и досидишь остаток лет на океанском острове, с дивной флорой и фауной, в тепле и покое.

— Радикальнее способ есть?

— Соблюдай заповеди божественных Шардов, геройствуй почаще, — предложил альтернативный вариант учитель.

— Второе мне ближе, но вот насчёт заповедей… как — то не очень, — засомневался в чуде набожности Файл. — Попроще можно?

— Но не легче. Мало кто идёт таким путём, — с сомнением глядя на зелёного, медленно процедил Старик.

— Трудности меня не страшат, — вздёрнул подбородок юноша.

— Здесь чёткая градация зон по срокам заключения, — начал издалека Старик. — Всего тысяча уровней. Каждый отделён дикой местностью. Можно играть по стандартным правилам, а можно на них плевать— ход за тобой.

— Значит, у нас есть выбор: идти вместе с толпой по ручью в центр уровня, или повернуть против течения и ломиться сквозь дикую чащу к лучшей жизни? Но ведь это почти побег?

— С планеты пешком не сбежишь, — тяжело вздохнул Старик. — Однако мудрые Шарды ничем не ограничивают свободу узника в пределах темницы. Но за всё надо платить: слезами, потом и кровью— другой валюты нет. Мерило жизни— срок узника. Беспристрастные Шарды лишь скрупулёзно отсчитывают песчинки времени и бросают их на разные чаши весов.