Адские колокола (ЛП)

— Не пытайся сменить тему. Понимаю, что тебе трудно, и хочу, чтобы ты знала, — он пристально посмотрел в глаза дочери, — я рядом.

— Лучше бы тебя не было, я скучаю по своему настоящему папе, — всхлипнула она».

Прежний папа прожил грешную жизнь, о которой Люцифер отказывался вспоминать… даже если этот голос продолжал талдычить. Он запер эти непослушные, порочные воспоминания и старался быть демоном, которым должен быть. Демоном, которому нужно собирать цветы.

— Ну? — Он потряс букетами перед Мюриэль. — Что скажешь? Монотонный или разноцветный? — Она опять моргнула и ничего не сказала. Бедняжку, вероятно, переполняли эмоции, учитывая, что её мама и папа, наконец, собирались связать себя узами брака и узаконить отношения. Он всё ещё не понимал, как позволил этой пародии продолжаться так долго.

«Не волнуйся, малышка, папочка снимет с тебя это гадкое клеймо».

«Ты говоришь «гадкое», будто это неправильно», — простонал его внутренний утёнок.

— Думаю, — вставила Бэмби, привлекая внимание Люцифера, — что ты должен позволить Гее выбирать.

На предложение старшей дочери он нахмурился, что было редкостью.

— Как только я спросил, Гея расплакалась. Бедный мой любимый маффин. Она так перегружена всеми приготовлениями к нашему грандиозному дню. Я делаю всё возможное, чтобы снять с неё часть давления. Ведь так сильно её люблю.

Так сильно, что пришлось сдерживаться, чтобы не обнять Гею.

«Да, обнять её, и покрепче. И обнажённую. Эти мягкие изгибы умоляют…»

Он мысленно захлопнул дверь. Прочь все эти гнусные мысли. Нужно уважать Гею.

Мюриэль застонала и принялась биться лбом о стол.

— Сладкая моя, — воскликнул Люцифер, отложил цветы и бросился к Мюриэль. — Ты заболела. Папочке вызвать доктора?

— Нет, — пробубнила она, уткнувшись в гладкую поверхность его старого стола.

— Давай тогда папочка поцелует ранку?

— Нет! — взвизгнула его дочь.

Старшая дочь, одетая в слишком короткую юбку и облегающий топ вместо свободных брюк и блузки, которые он ей купил, отвела его от стола.

— Эта маленькая овечка придёт в норму, просто немного перегружена вопросами, требующими внимания в моменты управления Адом.

— И какая же она замечательная дочь, что взяла на себя заботу о предстоящей свадьбе. — Мюриэль снова ударилась лбом, заставив задуматься, не нужно ли её обнять. — Я так ценю это.

— Как же я хочу, чтобы ты сказал мне отвалить и перестать пытаться лишить тебя работы. Может даже послал бы за мной пару наёмников, — пробормотала Мюриэль, подняв голову. В её глазах полыхало пламя Ада. — А может, ты вызвал бы во мне тошноту, затащив маму в угол и, на глазах у изумлённой общественности, стал бы к ней приставать?

— Я никогда не стану развращать твою мать!

— И всё же я хочу, чтобы ты развратил её до тех пор, пока она не закричит, а ты не начал бы хвалиться, ядрёна кочерыжка!

— Следи за языком, доченька! — воскликнул Люцифер. — Ты слишком хорошенькая, чтобы извергать подобную вульгарность.

— Пошёл ты, — очень чётко произнесла Мюриэль, подчёркивая слова поднятым средним пальцем

— Юная леди, у меня не дюжее терпение, но ты переходишь границы. Тебе прекрасно известно, что такое поведение недопустимо. — Он указал налево, ненавидя быть суровым родителем, но любя дочь, чтобы дать ей идти по дороге греха и неуважения. — Марш в свою комнату, пока не научишься вести себя так, как подобает воспитанной принцессе Ада.

— Я стану воспитанной тогда, когда Ад замёрзнет, — пробормотала она. — Ещё раз. Боже ж ты мой!

— И не произноси имя моего брата всуе, — добавил он, когда дочь скрылась из виду. Люцифер покачал головой и цыкнул, возвращая внимание к Бэмби. — Не представляю, что на неё нашло. Она так изменилась со времени помолвки.

— Ты уверен, что это она изменилась? — спросила Бэмби, глядя на него из-под копны светлых волос.

Люцифер активно принялся жестикулировать.

— Почему все об этом спрашивают? Такое ощущение, будто я внезапно изменился за одну ночь. Тем не менее, я никогда не чувствовал себя лучше.

— На тебе брюки пастельно-розового цвета и гавайская рубашка с ананасами.

— Знаю. Удивительное сочетание. — Он осмотрел себя. — Понимаю, гордыня — это грех, но ещё больший грех — лгать и говорить, что я не шикарен.

— Я скучаю по твоим подтяжкам с пингвинами и галстуку с акулой.

От напоминания о вещах, которые он выкинул из гардероба, он смутился.

— Не бойся, дочка. Я избавил себя от этих глупых модных предпочтений.

«Нет, только не дождевик с уточками!» — завопил голос в его голове

Он накинул на клетку тёплое, меховое одеяло, чтобы угомонить голос.

— Ты виделся с Нефертити? — поинтересовалась Бэмби.

— Зачем мне встречаться с почтенной колдуньей? Со мной всё в порядке.

«Ну и брехун ты», — огрызнулся его коварный друг.

Да, он солгал, но во благо, так что это не считается.

«Ты не в порядке. Во-первых, ты слышишь голоса».