Адские ныряльщики

Когда дурнота прошла, Тревис направился к своей койке, ориентируясь по ночному освещению – тусклым светодиодным лампам над головой. В их свете с трудом можно было различить изможденные лица спящих.

Большинству из них было от двадцати до тридцати лет, но выглядели они вдвое старше. Да и те, кто преодолевал тридцатилетний рубеж, жили недолго – только не здесь, внизу, где свирепствовали грипп и рак. Средняя продолжительность жизни составляла примерно тридцать семь лет, значит, ему оставалось еще лет десять.

Тревис проковылял мимо дюжины монахов, медитировавших при свете небольшой свечи. Сам он уже давно утратил веру. Увидев впереди извилистую очередь к дерьмобакам, он встал в ее конец.

Единственный металлический люк со скрипом открывался и тут же захлопывался: пассажиры старались не выпускать вонь наружу. Фокус заключался в том, чтобы, входя, набрать побольше воздуха в легкие и как можно дольше задерживать дыхание. Но когда все-таки приходилось сделать вдох, тебя настигали настоящие страдания.

Наконец подошла очередь Тревиса. Но он был настолько пьян, что забыл правило, вошел, пошатываясь, внутрь и едва не сблевал. Никакой вентиляции тут не было, от смрада слезились глаза. Тревис протиснулся между двумя мужчинами и справил малую нужду в одно из широких отверстий в полу. Отходы по трубам откачивали внутрь корабля, в отсек переработки, где они превращались в метан, на котором готовили еду, и в компост для огородов. Обо всем этом лучше было не думать.

Разговаривать внутри помещения с дерьмобаками никому и в голову не приходило, все старались не дышать.

Тревис постарался как можно быстрее опорожнить мочевой пузырь и заковылял обратно, в коридор, где воздух был относительно чистым. Он поспешил к своей койке и упал на спину, не задернув занавеску, которую он сам повесил на кусок провода, который где-то раздобыл.

– Это ты, Трев? – прозвучал чей-то хриплый голос.

Он посмотрел на соседнюю кровать. Алекс сидел, опустив ноги на пол. Шарф, которым он обычно прикрывал лицо, съехал на грудь. В тусклом свете Тревис увидел натянувшуюся кожу на правой щеке и подбородке друга, в том месте, где врачи удалили злокачественную меланому. Десять лет назад Алекс был одним из самых красивых парней на корабле, но рак не только сожрал часть его лица, но, как иногда казалось Тревису, лишил его и части разума.

– Что у тебя с лицом? – спросил Алекс.

– Столкнулся с хеллдайвером.

– Шутишь? С кем-то, кто знал твоего отца?

Тревис покачал головой.

– Может быть. Не знаю.

– Да какая разница! – фыркнул Алекс. – Все они одинаковы. Ну ничего, они еще заплатят.

Тревис закрыл глаза. Ему не хотелось думать ни об отце, ни о том, что нужно сделать, чтобы помочь обитателям нижних палуб. Говорить с другом, у которого башню снесло, тоже желания не было. Хотелось только одного – заснуть, чтобы из головы выветрился хмель, а утром навестить брата.

7

Шагая по коридору в школу, Тин поглядывал на Икса. Он хотел сказать, что провожатые ему не нужны, он и сам прекрасно доберется. Этот дайвер во многом напоминал отца – такой же упрямый. Но отец хотя бы слушал его. А Икс не стал бы, даже если бы Тин заговорил. Он был слишком занят собой. Таким Икс был не всегда. Но теперь он изменился, превратился в пьяницу, с трудом выполняющего свою работу.

Поэтому Тин держал рот на замке и не поднимал головы, особенно в школе. Другие ребята дразнили его и насмехались над его шляпой, тайна которой была им неизвестна. Ведь это был не просто головной убор, а защищавшее его силовое поле. Насмешки от него просто отскакивали. Так сказал отец, когда сделал ему эту шляпу.

– Ну же, давай. Идем, – сказал Икс, когда они подошли к следующему пересечению коридоров.

Через запруженный перекресток одновременно пытались протиснуться несколько дюжин жителей корабля.

Тин нерешительно застыл, ему вдруг стало страшно. Все вокруг казалось более безрадостным и темным, чем обычно. Может, инженеры отключили еще больше источников света? Но даже в полумраке он заметил под глазами Икса фиолетовые мешки. Тот выглядел очень усталым. Тин слышал, как Икс вернулся домой часов в девять вечера. Он не мог заснуть, потому что Икса долго тошнило. Тин дрожал при мысли о том, что теперь он сирота и ему никуда не деться от этого пьяницы.

– Пойдем, Тин, – настойчиво сказал Икс, схватил его за руку и потащил сквозь толпу.

Они держались правой стороны, ближе к стене. Школа находилась за медицинским отсеком. Тин терпеть не мог входить в его стеклянную дверь. Ему казалось, что с каждым разом там все больше людей, которые ждут врача, все больше тех, кто кашлял и был болен раком.

Проходя мимо больницы, Тин украдкой бросил на нее взгляд. В приемную уже набились пассажиры – молодые и старые, мужчины и женщины. Раку, как и гриппу, было все равно.

Тин отвел глаза и направился дальше, к покосившейся желтой вывеске «Школа». У входа топтались родители, обнимая детей, перед тем как убежать на работу. Тин посмотрел на Икса. Этот человек никогда не станет его отцом. Он о себе-то позаботиться не может. И он не сумел спасти его отца.