Адвокат

Весь период ее беременности Терренс игнорировал мать. Господи, какой пыткой это было: спать в брошенных машинах, просить милостыню на еду, считать часы до свидания, приходить и видеть, как мальчик, демонстративно не поднимая головы, готовит уроки!

Здесь Руби не выдержала и расплакалась. Решив, что слезы помогут ей снять напряжение, я делал записи в блокноте и слушал, как за стеной громко топающий Мордехай пытается спровоцировать Софию на традиционную перебранку.

Третьего ребенка у Руби тоже забрали, сразу после родов. Выйдя на четвертый день из палаты, она вернулась к привычным занятиям.

Учеба давалась Терренсу легко, он с интересом занимался математикой и испанским, неплохо играл на тромбоне и принимал участие в любительских спектаклях. По окончании школы мальчик надеялся поступить в военно-морскую академию. Мистер Роулэнд был когда-то военным.

Однажды вечером мать пришла на свидание с сыном в таком состоянии, что миссис Роулэнд не выдержала: либо Руби лечится, либо ей откажут от дома. В таком случае, заявила Руби, она забирает сына. Терренс ответил, что от Роулэндов он никуда не уйдет. На следующий день Руби ждал чиновник из органов опеки. Роулэнды заранее обратились в суд с просьбой об усыновлении мальчика, прожившего с ними три года. Матери отказали даже в праве видеться с Терренсом – пока она не избавится от наркомании.

С тех пор прошло три недели.

– Я хочу видеть сына. Мне плохо без него.

– Вы лечитесь? – спросил я.

Прикрыв глаза, она отрицательно покачала головой.

– Почему?

– Нет мест.

Я не имел ни малейшего понятия, как бездомные наркоманы попадают в лечебницы. Что ж, придется выяснить. Я вообразил Терренса в уютной теплой комнате, сытого, чисто одетого, готовящего уроки под присмотром мистера и миссис Роулэнд, любящих его почти так же, как Руби. Вот они завтракают, и мистер Роулэнд, забыв про утреннюю газету, гоняет мальчика по испанской грамматике. Да, у Терренса все складывается в высшей степени благополучно – в отличие от моей клиентки, чья жизнь превратилась в ад.

Теперь Руби хотела, чтобы я помог ей вернуть сына.

– Насчет мест я выясню, но на это потребуется время, – сказал я, не представляя, сколько именно. В городе, где не менее пятисот семей дожидаются очереди пожить в приютской клетушке, больничные койки для наркоманов наверняка наперечет. – Пока вы не забудете о зелье, Терренса вам не видать, – добавил я как можно мягче.

Руби молчала; в глазах у нее блестели слезы.

Мир, в котором она жила, я совершенно не знал. Где достают наркотики? Во что это обходится? Сколько раз в день Руби нужно принять дозу? Как долго длится лечение? Есть ли вообще шанс избавиться от десятилетней привычки? Что делает город с детьми от наркоманов?

У Руби не было ни документов, ни адреса – ничего, кроме рвущей душу боли. Выговорившись, она спокойно сидела на стуле, а я гадал, как ей намекнуть, что у меня есть и другие дела. Кофе был выпит.

Проблему решил пронзительный голос Софии: я подумал, будто к нам ворвался какой-нибудь Мистер с пистолетом, и выскочил в большую комнату.

Пистолет в самом деле присутствовал, но не у Мистера. Посреди комнаты стоял лейтенант Гэско собственной персоной. Трое его подручных в форме обступили стол Софии, которая онемела от возмущения. Двое других, в свитерах и джинсах, с интересом ждали развития событий поодаль. Вышел из своей каморки и Мордехай.

– Привет, Микки, – повернулся ко мне Гэско.

– Какого черта?! – От рева Мордехая содрогнулись стены. Один из копов в испуге схватился за револьвер.

– Мы должны произвести обыск. – Гэско шагнул к Мордехаю и протянул ордер. – Мистер Грин, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь.

– Что вы собираетесь искать? – спросил я у Гэско.

– Все то же. Отдайте сами, и мы с радостью уберемся вон.

– Его здесь нет.

– О каком досье идет речь? – глядя в постановление на обыск, осведомился Мордехай.

– Дело о выселении, – пояснил я.

– Вызова в суд я так и не дождался, – уронил Гэско. В двух полисменах я узнал Лилли и Блоуэра. – А как обещали!

– Проваливайте отсюда! – обрела голос София, заметив шагнувшего к ней Блоуэра.

– Послушайте, леди, – презрительно произнес Гэско, которому не терпелось проявить власть, – есть два выхода из создавшегося положения. Первый – вы опускаете свою старую задницу на стул и не издаете больше ни звука. Второй – мы надеваем на вас наручники, и следующие два часа вы проводите в полицейском фургоне.

Лилли пошел вдоль стен, заглядывая в каморки. Сзади ко мне неслышно приблизилась Руби.

– Расслабься, – посоветовал Мордехай Софии.

– Что наверху? – спросил Гэско.

– Архив, – ответил Мордехай.

– Ваш?

– Да.

– Его там нет, – предупредил я. – Вы теряете время даром.

– Значит, даром, – согласился лейтенант.

Новый посетитель распахнул дверь и при виде полицейской формы попятился. Я предложил Руби присоединиться к нему. Она ушла. Мы с Мордехаем закрылись у него в кабинете.

– Где досье? – негромко спросил Грин.

– Его здесь нет, клянусь. Это вопиющий произвол.

– Ордер оформлен по всем правилам. Имела место кража, и вполне резонно предположить, что досье находится у того, кто его похитил.