Адвокат

О моем прибытии ему, похоже, сообщили соглядатаи: охранник в вестибюле или Брюс – если только за входом в здание не следила из окон вся фирма. Хотя вряд ли, для этого коллеги были слишком заняты.

– Привет, Майк, – проскрипел Рудольф, уселся в кресло напротив и скрестил ноги. Разговор предстоял серьезный.

– Привет, Руди.

Столь фамильярно я не называл босса еще ни разу, только официально: Рудольф. Интимное “Руди” могли позволить себе его последняя жена да компаньоны, больше никто.

– Где ты пропадал? – В интонации не слышалось и намека на сочувствие.

– В Мемфисе.

– Мемфисе? – эхом отозвался Рудольф.

– Да, мне нужно было повидать родителей. А заодно и психоаналитика – друга семьи.

– Психоаналитика? – продолжал вторить босс.

– Угу. Он наблюдал меня пару дней.

– Наблюдал?

– Совершенно верно. В уютной палате с персидскими коврами, где к ужину подают лососину на пару. Все удовольствие стоит тысячу в день.

– И ты пробыл там двое суток? Двое?!

– Ага.

Ни стыда за ложь, ни уколов совести за отсутствие этого стыда я не чувствовал. При желании или необходимости Фирма могла быть очень жесткой, даже жестокой, и, помня об этом, я не жаждал подставлять задницу на растерзание голодным псам. Рудольф заявился ко мне по распоряжению исполнительного комитета, значит, рапорт ляжет на стол начальства через несколько минут после того, как он оставит меня в покое. Сумей я разжалобить его, рапорт прозвучит мягче, компаньоны снисходительно умилятся. Какое-то время мне позволят дышать свободнее.

– Тебе следовало позвонить кому-нибудь, – по-прежнему холодно заметил Рудольф, однако лед в голосе начал таять.

– Оставь, пожалуйста. Меня держали взаперти, никаких телефонов. – Печальной фразой я сокрушил его строгость.

– Как ты сейчас себя чувствуешь? – после долгой паузы осведомился он.

– Прекрасно.

– Прекрасно?

– Психоаналитик заверил, что я в отличной форме.

– На сто процентов?

– На сто десять. Проблема исчерпана, Рудольф. Мне требовался маленький перерыв. Теперь я чувствую себя великолепно. Готов впрячься в работу.

Это было все, что босс хотел от меня услышать. По лицу его поползла улыбка.

– Работы накопилось выше крыши, – сказал он, расслабившись.

– Знаю. У меня чешутся руки.

К двери Рудольф бросился чуть ли не бегом – наверняка торопится к телефону, чтобы обрадовать компаньонов: один из самых стойких бойцов вернулся, слава тебе, Господи, в строй.

Заперев дверь на замок, я в течение мучительно долгого часа раскладывал на столе бумаги и записные книжки. Хотя ни одно дело пока не близилось к завершению, мне каким-то чудом удалось не вывалиться из графика.

Почувствовав, что силы на исходе, я распихал розовые квадратики Долли по карманам и покинул кабинет. Бегство мое осталось незамеченным.

В просторном помещении аптеки на Массачусетс-авеню я с наслаждением занялся покупками. Сладости и игрушки для детей, мыло и туалетные принадлежности для всех, комплекты носочков и трусиков, огромная картонка памперсов.

Никогда еще двести долларов не приносили мне столько радости.

Я бы с легкостью пошел на любые расходы, лишь бы устроить Онтарио и его родных в тепле. Пусть это будет хоть месяц в мотеле, не важно. Очень скоро им предстоит стать моими клиентами, а уж тогда я начну сыпать исками и судебными преследованиями до тех пор, пока не добьюсь признания за ними права иметь крышу над головой. Мне не терпелось вступить в хорошую тяжбу.

Оставляя “лексус” напротив церкви, я уже не боялся, как ночью, за машину, хотя кое-какие сомнения, правда, довольно слабые, бередили мою душу. Мне хватило сообразительности не вытаскивать покупки из багажника. Явление Сайта-Клауса способно вызвать в храме настоящую бурю. Я намеревался забрать семейство, отвезти в недорогой мотель, убедиться, что они вымылись и избавились от вшей, наелись до отвала, проверить, не нуждаются ли в медицинской помощи, доехать при необходимости до магазина, купить обувь и теплые вещи и опять накормить всех. Мне было безразлично, сколько на это уйдет времени и денег.

Точно так же меня не волновала опасность предстать в глазах окружающих состоятельным белым чудаком, решившим искупить некий грешок.

Мисс Долли обрадовалась мне. Поздоровавшись, она Указала на гору ожидавших чистки овощей. Но меня в первую очередь интересовали Онтарио, его мать и остальные Малыши. Рядом с кухней их не было. Перешагивая через Десятки тел, я обошел подвал. Семейства не оказалось ни в Зале наверху, ни на балконе.

За чисткой картофеля мы с Долли разговорились. Молодую мать с четырьмя детьми она помнила, однако, вернувшись сюда около девяти утра, ее не застала.

– Куда же она могла подеваться?

– Миленький, эти люди никогда не сидят на месте. Из одной кухни бредут в другую, из старого приюта в новый.

Может, женщина услышала, что в Брайтвуде дают сыр или где-то – одеяла. Может, ей повезло и она устроилась мыть посуду в “Макдоналдсе”, а детишек оставила у сестры. Кто знает? Но на месте они сидеть не будут, это точно.

Мне с трудом верилось, что мать Онтарио нашла работу, однако обсуждать сей вопрос с мисс Долли я не хотел.