Адвокат-дьявол или любовь требует справедливости (СИ)

Он отодвигается и разворачивает меня лицом к себе. Смотрит в глаза, а на лице появляется хитрая ухмылка.

— Снишься, говоришь?

— Да! — я и сама хочу в это поверить.

Он встает и тянет меня к себе, обнимает крепко, затем отпускает и осматривают с ног до головы. Я не знаю от чего испытываю больше стыда, от его наготы или от себя в неглиже.

— Ты не ушиблась? — я прям теряюсь от такой заботы.

— Не знаю, — произношу тихо и делаю шаг вперед. Резкая боль пронзает в ноге и я склоняюсь в правую сторону.

— Что? Где? — Рэй опускается передо мной, оперев одно колено о землю и медленно ощупывает мою правую ногу. — Больно? — он нежно поглаживать щиколотку.

Я в ступоре, потеряла дар речи и просто мычу кивая головой.

— Понятно, — произносит он, встает и резко берет меня на руки. — Идти ты не можешь, придется тебя нести, — произносит и идет в сторону гостевых домиков.

Я, конечно, хотела туда попасть, но, разумеется, без него.

— Рэй, отпусти! — пытаюсь ерзать в его руках. — Мне надо в другую сторону. Что ты задумал?

— Не знаю? — усмехается он, — Ты ведь мне снишься. Я не могу знать свой сон наперед, — зажимает меня крепче и ускоряет шаг.

Рэй заносит меня в первый же домик. Тусклый свет от ночных фонарей в саду, падая через витражные окна, блекло освещает просторную комнату. Этого достаточно, чтобы спокойно ориентироваться и передвигаться по ней. Не включая внутреннего освещения, Рей подходит к комоду со стопкой полотенец на нем, затем аккуратно отпускает меня. Он раскрывает махровое полотно и накрывает на мои плечи.

— Ты замёрзла, — шепчет, вытирая его краями мое лицо.

Склоняется. Теплые губы нежно прикасаются ко лбу, затем цепляют кончик носа и осторожно опускаются на мои. Нежный поцелуй дурманом обволакивает мой разум, заставляя сердце трепетать, а кожу покрыться мурашками. Еще немного и я совсем лишусь рассудка.

— Рэй, что ты делаешь? — пытаюсь препятствовать ему, но мой халат слетает с моих плеч.

— Он мокрый, — шепчет он, целуя мою шею, а руками стягивает лямки сорочки и отправляя ее вниз вслед за халатом, — Расслабься, Лу, я тебе просто снюсь.

— Нет! Отпусти меня! — я собираю последние остатки разума. — Я не хочу!

— Я хочу! — его поцелуи неспешна спускаются вниз к груди, которую он сжимает рукой.

— Я больше не занимаюсь этим!

Но он не обращает внимания на мои протесты.

— Ты должна мне, — произносит и его дыхание учащается.

— Я ничего не должна, — сама почти не дышу, — разве что 50 баксов, — голос уже дрожит от вожделения.

Он заставляет мое тело реагировать, желать, хотеть, неметь. Его страстные и в тоже время нежные ласки сводят с ума. Я почти трясусь в томительной неги.

— 50 баксов, — прерывисто выдыхая, произносит Рэй, — еще проценты за 3 месяца, — ласкает вторую грудь, — и отбитую почку, — опускается ниже, целуя в живот, — и сломанное ребро, — поцелуи все ниже и ниже, — и разбитый нос, — он уже на коленях, стягивает последнее, что было не мне, — и лопнувшие капилляры, — вся эта чушь никак не помогает мне сдержать свой стон.

— Не помню, чтобы я так тебя истязала, — жадно глотая воздух, выдаю я и запускаю руки в его мокрые волосы. В порыве сладострастия они сильнее прижимают его голову к возбужденному лону, а ноги практически отказывают и не держат меня.

Все вокруг поплыло, от чего реальность перестала существовать. Время и пространство потеряли свое значение. Я только понимаю, что взлетая вверх, вновь оказываюсь в его объятиях, а через мгновения ощущаю прохладную гладь шелковых простыней. Новая ночь блаженства. Еще одна ночь страсти, наваждения, моего грехопадения.

Глава 22

Луиза

Предрассветный шебет птиц настойчивым будильником пробуждает меня ото сна. Нет кнопки «отключить», чтобы нажать на нее и дальше спать в крепких объятиях сильных мужских рук. Звонкое пение канарейки заставляет меня вернуться в реальность. Ночное волшебство закончилось и теперь сладкое послевкусие приобрело горький привкус. Я в объятиях того, кого ненавижу. Утонула в море соблазна и чувствую, как погрязла в трясине греха. Без всякого препятствия поддалась искушению, порочному порыву чувств. Поднимаю только одно — надо бежать. Бежать от этих ощущений, воспоминаний, совсем непонятных и смешанных чувств.

Я осторожно высвободилась из сладкого плена. Бесшумно, передвигаясь на цыпочках, надела то, в чем была этой ночью и покинула домик.

Оставаться в этом доме было совсем не разумно. А будить Рейчел ни свет ни заря и как преступница бежать с ней — еще более глупо. Но иногда именно глупые идеи и бывают самыми правильными. Поднявшись по лестнице, первым делом я заглянула в комнату Рэя и забрала чёрную сорочку. Ну не привыкла я разбрасываться своими вещами. Затем вернувшись к дочери, одела ее спящую и, взяв на руки, тихо спустилась вниз. Первые лучи солнца уже осветили роскошный двор особняка, а ночное сверчание затихало и в полной тишине я добежала до главных ворот. Сонный Гильермо без лишних слов открыл калитку и выпусти наружу. Такси, вызванное заранее, уже стояло вдоль дороги.