Адвокат Империи 3

— Я тут кое-что узнал про вас. Не хотелось идти на встречу неподготовленным. Сколько прошло времени с её убийства? Пять лет? Пять с…

А он быстрый. Чертовски быстрый. Хоть с виду и не скажешь, что этот высокий и сухопарый мужик возрастом под пятьдесят или около того лет может двигаться с такой скоростью. Вот я стою перед ним, а в следующее мгновение он уже прижимает меня за горло к декоративной колонне, что находилась за моей спиной.

— Только попробуй, закончи это предложение, — прорычал он мне в лицо.

— И что? — хрипло выдавил я. — Убьёшь меня? А она бы это одобрила?

Сложно сказать, сколько это продлилось. Скорее всего, не дольше пары секунд. Но в тот момент, под всё усиливающимся дождём, мне показалось, что прошло несколько минут, если не больше. И даже не потому, что я в буквальном смысле оказался «прижат к стенке». Всё из-за его эмоций.

Он походил на Стрельцова. Оба спокойные внешне, но переполненные гневом и яростью внутри. Они сдерживали её. Контролировали, загоняя внутрь себя и не давая ей вырваться наружу.

Только у Громова с этим дела обстояли куда хуже, чем у знакомого мне прокурора.

Выругавшись сквозь зубы, следователь отпустил меня и отошёл назад на пару шагов. Ладно бы только это, но во взгляде его плескалось отвращение.

— Никогда больше не смей упоминать мою жену, — прорычал он.

— Как будто мои слова могут что-то изменить, — хрипло выдавил я в ответ, потирая саднящее горло. Блин, а ведь он реально хотел меня задушить, маньяк чёртов.

— Пасть закрой! — рявкнул он, уже даже не пытаясь сдерживать свой голос. — Не тебе, паршивому адвокатишке, говорить о ней!

— А я и не собирался порочить её имя. Я занимаюсь тем же самым, чем занималась и она…

— Я даже не хочу выслушивать это дерьмо! Всё, что интересует вашу породу, — это деньги, которые стрижёте со своих клиентов. — Он даже сплюнул на землю от отвращения. — Виктория защищала людей…

— А Я, ПО-ТВОЕМУ, ЧЕМ ЗАНИМАЮСЬ, КРЕТИН!

Нет, правда. Я уже тупо устал сдерживаться! Какого хрена на меня орёт каждый встречный-поперечный⁈ Я и сам так могу!

— Сейчас я пытаюсь спасти от двадцати лет тюрьмы девушку, которая не совершала того, в чём её обвиняют! Я едва не сдох, пытаясь найти для неё алиби! А ты смеешь говорить о том, что меня волнуют какие-то деньги⁈ Да пошёл ты нахрен!

Я сунул руку в карман пиджака, вынул два десятка сложенных распечаток и швырнул их в руки следователю.

— На, почитай.

— Нахрен мне твои вшивые бумажки…

— Да что ты? Мои? — не удержался я от мрачного веселья. — А, по-моему, это как раз твои.

Удивленный, он опустил глаза и посмотрел на первый лист. А следом на его лице появилось злое выражение.

— Откуда…

— А это тебя вообще волновать не должно, — грубо перебил я его. — Ты тут заявляешь мне про закон и прочее дерьмо, а сам что? Двенадцать выговоров. Семь исков за нанесение лёгких телесных повреждений при задержании. Ещё три за тяжкие. Три отстранения. Ты сам как бешеная псина, которая несётся за костью и кусает каждого встречного. Или что? Скажешь, что я не прав?

А вот теперь очень и очень шаткий момент. Прав я буду или нет?

— На кого?

— Что? — не понял Громов.

— На кого ты охотишься?

Честно? В этот момент я был уверен, что он меня ударит. Вот почти на сто процентов.

Это был выстрел наугад. Ну почти. Спасибо Лазареву. Именно он достал мне личное дело Громова, в очередной раз заставив меня посетовать на отсутствие нормальных ресурсов. В прошлой жизни мне не пришлось бы просить об услуге. Я владел достаточными связями в полиции и министерстве юстиции, чтобы в момент достать нужную информацию. А тут пришлось просить… Сука! Ненавижу оставаться в должниках! Вот бесит прямо.

Но вернемся к нашему злобному следователю.

Я мог его понять. Чисто по-человечески. Его супругу убили. Застрелили пять лет назад, когда она возвращалась домой после работы. На тот момент она была крайне известным прокурором и занималась организованной преступностью. И, стоит сказать, занималась очень успешно. Настолько, что я даже чувствовал некоторое родство с этой женщиной, которую никогда не видел и уже не увижу вживую. Она делала то, во что верила.

За это и поплатилась.

Это убийство сломало сразу две жизни. Её и её мужа. До того переломного момента он был образцовым человеком. Идеальный послужной список. Десятки законченных дел и посаженных ублюдков. Я знаю, читал. Там даже придраться было не к чему. Его собирались повысить. А потом… потом он сломался. После случившегося образцовый полицейский превратился в злобного, подверженного единственной цели мужика, ломающего людям руки и ноги, если ему казалось, что это позволит приблизиться к поставленной перед ним цели.

Единственное, чего я не увидел в его личном деле, — убийств. И этому я обрадовался очень и очень сильно. Пока ехал сюда, читая страницу за страницей, почти ждал, что, в конце концов, увижу что-то такое. Падая всё ниже и ниже, видя, как те, кто заслуживают справедливого наказания всё чаще умудряются сбежать от заслуженной участи, он мог прийти к простому выводу: если справедливость слепа, то, может быть, стоит указать ей верный путь?