Адвокат Перри Мейсон. Дело о позолоченной лилии. Дело о длинноногих манекенщицах

— Не понимаю.

— Не вы один, — заметил Трэгг, расставляя на столе чашку бульона, прессованный творог с ананасом и стакан пахты.

— Что за странный выбор? — рассмеялся Мейсон. — Съев все это, вы так и не поймете, в чем прелесть здешней кухни. Возьмите лучше фаршированный перец. Это просто чудо.

— К сожалению, — вздохнул Трэгг, — приходится есть то, что не слишком отражается на моей талии. Единственное удовольствие, которое я получаю от хорошей кухни, — это запах.

— Дело ваше, — пожал плечами Мейсон и, дождавшись, когда Трэгг устроился за столом, попросил: — Расскажите же мне об этом modus operandi.

— Не знаю, — начал Трэгг, — помните вы или нет ваше последнее исчезновение. Оно было вызвано тем, что вы старались избежать необходимости отвечать на вопросы. Когда же вы наконец объявились и стали досягаемы для общения, я, если помните, спросил, где же вы находились и какой смысл заключался в вашем исчезновении.

— Отлично помню. Тогда я ответил вам, что никуда не скрывался.

— Правильно, вы объяснили мне, что ездили поговорить со свидетелем и что когда вы уезжаете, то очень часто не возвращаетесь в контору, а отправляетесь поесть в очаровательный маленький кафетерий, знаменитый своей домашней кухней.

— Неужели я вам это говорил? — удивился Мейсон.

— Говорили, а я еще расспросил вас об этом кафетерии. После разговора с вами я вернулся к себе в кабинет, вытащил карточку, на которой значилось: «Перри Мейсон, адвокат», и на обратной ее стороне сделал пометку: «Когда Перри Мейсон прячется, вполне возможно, что он обедает в кафетерии «Фэмили Китчен». К вашему сведению, мистер Мейсон, мы называем этот метод «modus operandi» и пользуемся им как зацепкой. К несчастью, полиция не отличается ни острым умом, ни блеском в работе, поэтому она должна вырабатывать методы, которые помогают эффективности ее работы. Вы были бы очень удивлены, если бы знали, чего мы можем достичь с этим нашим modus operandi, то есть с методом скрупулезного собирания множества заметок. Он основан на том, что человек может иметь какие-то особые привычки, например в еде. Так, он может всегда употреблять с едой одно и то же вино или любить, чтобы в ореховый пломбир добавляли кленовый сироп. Все это маленькие детали, на которые блестящий, острый ум не обращает внимания, но которые тупоумная полиция должна брать на заметку и помнить.

А теперь о вашем случае. Ваш ум блестящ до того, что вы почти приближаетесь к гениальности, но маленький старый modus operandi привел меня к вам именно в тот момент, когда мы вас искали и когда вы не хотели быть найденным.

— А что заставляет вас думать, что я не хотел быть найденным? — спросил Мейсон.

Трэгг улыбнулся.

— О, наверное, вы снова уезжали, чтобы опросить свидетелей?

— Вот именно.

— Вы закончили?

— Со свидетелями?

— Да.

— Нет, не закончил.

— Прекрасно, — сказал Трэгг. — Не исключено, что я смогу вам помочь.

— Не сможете.

— Хорошо, посмотрим на этот вопрос с другой стороны. А вы не смогли бы немного помочь мне?

— Хотите поддержать мой бизнес?

Трэгг отхлебнул пахты, поковырял вилкой творог и вздохнул:

— Вот дьявол, этот фаршированный перец так соблазнительно пахнет!

— Не мучайтесь, — посоветовал Мейсон, — и возьмите его. Мир сразу покажется вам светлее.

Трэгг откинул со лба волосы и решительно взял свой чек.

— Умеете вы уговаривать, Перри.

Он вернулся, неся поднос с двумя порциями фаршированного перца, куском яблочного пирога, долькой сыра и маленьким кувшинчиком сливок, сел за стол и попросил:

— А теперь помолчите до тех пор, пока все это не окажется у меня в желудке. Надеюсь, это вернет мне доброе расположение духа.

Мейсон усмехнулся, и оба сосредоточенно занялись едой.

Покончив с последним блюдом, Трэгг отодвинул тарелку, достал из кармана сигару, перочинным ножом отрезал кончик и удовлетворенно изрек:

— Ну вот, я^гснова чувствую себя человеком. Вернемся к нашим делам?

— К каким делам? — с наигранным удивлением спросил Мейсон.

— Послушайте, — поморщился Трэгг, — если вы, как страус, будете прятать голову, а хвост выставлять наружу, то сами создадите себе трудности.

— Что вы хотите этим сказать?

— Меридит Борден убит. Вы были около его дома, перелезали через стену и включили сигнал тревоги. Потом, как последний идиот, ничего не сообщили полиции. Вместо этого вы попытались стать «неуловимым», и Гамильтон Бюргер, наш прославленный, окружной прокурор, хочет повесткой вызвать вас в суд и под торжественный звук фанфар поставить перед большим судом присяжных.

— Ну и пусть.

— В вашем случае не «пусть», Перри, — покачал головой Трэгг.

— Почему?

— Потому что слишком много раз, занимаясь делами об убийствах, вы вели себя так, что оказывались на грани дозволенного. И в данном случае вы не имеете права бездействовать, давая возможность другим собирать доказательства не в вашу пользу. Нужно принимать контрмеры.

— А вы не смогли бы выражаться попроще? — спросил Мейсон.

— Я понимаю ваши чувства, но постарайтесь взглянуть на происходящее с точки зрения полиции. Почему вы не пришли к нам и не рассказали об убийстве?

— Я ничего не знал.

— И это говорите вы?

— Это говорю я.